Тайна чёрной «Волги»

Они вошли в кабинет директора, следом, покашливая и прихрамывая, шагала подтянутая и сухая женщина лет пятидесяти с туго собранными на затылке волосами. Борису ее движения показались неестественными, будто у зомби из американского фильма, который они с коллегами смотрели на закрытом показе.

«Вроде бы еще совсем не старая, — отметил он про себя. — Хотя, возможно, это артрит или последствия раннего инсульта…»

— Чай, кофе? — поинтересовалась женщина одновременно у Гальперина и журналиста.

— Мне, пожалуйста, кофе, — попросил Лапин.

— Ираида Петровна, будьте добры, — обратился директор к своей помощнице. — Мне как обычно.

Женщина кивнула и, все так же прихрамывая, покинула кабинет.

— Ну-с, — старорежимно выразился Гальперин. — Вы тоже хотите меня пытать на тему черной «Волги» и пожара восемьдесят четвертого года, когда меня здесь в помине не было?

Разумеется, Лапин хотел задать и эти вопросы. Но, будучи опытным журналистом, понимал, что разговор с изначально настроенным против собеседником не состоится. А потому решил зайти с относительно безопасного фланга.

— Иван Николаевич, я бы вас попросил рассказать о легендах про ваше учреждение, — вежливо сказал Борис, доставая портативный японский диктофон, подарок нынешнего редактора, и незаменимый блокнот. — Знаете, сейчас людям интересно все то, о чем раньше было не принято писать…

— Понимаю, — директор заметно расслабился. — Я, конечно, не любитель всего этого паранормального… Но история у нашего детского дома и впрямь загадочная. Начнем с того, что пожар, случившийся до революции, это еще не все. О нем просто говорят чаще, потому что воспитанники погибли. Это ведь шок, кошмар, и неважно, когда такое произошло — до революции или после… Но о призраках здесь рассказывали еще при царе.

— Обычное дело, — с пониманием кивнул журналист. — В каждом уважающем себя городе обязательно должен быть дом с привидениями. Только Октябрьская революция это правило отменила.

Гальперин сделал вид, будто не понял шутку, и продолжил. Ираида Петровна тем временем принесла кофе для Лапина и какао для директора, аккуратно, насколько это возможно с трясущимися руками, расставила чашки на столе и все той же разболтанной походкой вышла, притворив за собой дверь.

— У воспитанников было поверье, — говорил Иван Николаевич, — будто под зданием есть подземный город. Не знаю точно, кто его якобы построил, но этот кто-то, опять же по легенде, спрятал в галереях весьма ценный клад. В общем, стандартная история с сокровищем… Кстати, она довольно известна — мне рассказывали, сюда еще в шестидесятые пытались копатели приезжать, но их милиция задерживала. У детей, правда, иная версия.

— Какая же? — полюбопытствовал Лапин.

— Будто все они пропали в западном флигеле, — ответил Гальперин. — Том самом, который сгорел. Вы наверняка обратили внимание, что он не действующий. И вот будто бы копатели забирались туда, находили проход в этот подземный город, а там…

По стеклам в окне директорского кабинета забарабанил дождь, что-то ярко сверкнуло.

«Гроза в сентябре?» — удивился Лапин, а потом похолодел.

В короткой вспышке проявилось перекошенное болью лицо с темными провалами глазниц и тут же исчезло.

«Глупость какая, — отругал сам себя Лапин. — Облака испугался… Подумаешь, осенняя гроза. И не такое бывает. Значит, потеплеть должно».

— Так вот, — Гальперин тем временем обернулся, видимо, тоже заметив блеск странной молнии без грома, но никак это не прокомментировал. — Будто бы там они находили старинные золотые монеты, которые нельзя ронять.

— А что в таком случае происходило? — дождь усиливался, слегка убаюкивая расслабившегося журналиста. О жутком лице во вспышке он уже не вспоминал.

— Когда хотя бы одна такая монетка падала, из нее появлялись желто-зеленые люди и разрывали несчастного заживо, — усмехнулся директор. — Потом они якобы исчезали. Вы не представляете, Борис, сколько бессонных ночей проводят наши педагоги после таких рассказов. А вытравить их, увы, никак нельзя. У нас один мальчик, Рома Старшинов, очень впечатлительный. На самом деле нашел старинную монету во время прогулки и теперь таскает ее с собой везде. Лишь бы не уронить.

— А еще какие-нибудь жуткие байки знаете? — Лапин не спешил переходить к «Волге» и трагическим судьбам воспитанников детского дома. Пусть лучше Гальперин отвлечется на истории для рассказов в темноте, а потом…

— Да сплошная чепуха, — покачал головой директор. — То же самое, что мы с вами в пионерлагерях слышали, пусть у нас и разница в возрасте… Хотя, говорят, над входом здесь статуи крылатых демонов были. После революции их откололи, и куда они в итоге делись — никто не знает. Но будто бы по ночам они иногда проносятся над детским домом, и в этот момент нельзя выходить на улицу. Схватят и улетят, не сыщешь потом. Слушайте, Борис, быть может, вы лучше с детьми пообщаетесь? Но только со старшими, а то младших нам потом всем персоналом успокаивать.

— Да, если вы позволите, — улыбнулся Лапин. — Обещаю не мучить детей расспросами.