Тайна Дикой Розы

«А теперь тебя снова потянуло вниз?»— хотелось спросить донье Исабель. Но зять держался с таким достоинством, что она удержалась от колкости. Да и какой был смысл?

— Конечно, это не самые низы. И все-таки это удар, Леонардо, — откровенно призналась она. — При твоем нынешнем положении это настоящий мезальянс. Как хоть она выглядит? Совсем простушка?

— Вы ее видели однажды в театре.

Донья Исабель вопросительно сдвинула брови.

— Но я была в театре десятки раз и каждый раз видела множество людей.

— Это был наш последний визит в театр, — ровным голосом произнес Леонардо. — Вы все обсуждали даму в бархатном платье в партере. Так это она.

Цепкая память доньи Исабель быстро воспроизвела увиденную тогда картину.

— Да, помню, она была с юным поклонником.

«Вам из ложи, разумеется, было ясно видно, что это именно поклонник...» — мысленно съязвил теперь уже дон Леонардо.

— Она была со своими друзьями, — произнес он вслух.

Донья Исабель помолчала.

— Ну что же, по крайней мере, это уж точно не Лолита, — сказала она, как бы продолжая тот давний разговор с дочерью.

— Что-что? — не понял Леонардо. — Нет, ее зовут Аугуста. Аугуста Санчес.

И вот теперь Аугуста Санчес, нет, сейчас уже почти Аугуста Линарес, стояла под венцом с Леонардо, серьезно глядя на священника и только изредка поглядывая на жениха. В отличие от Леонардо в ней не было и тени уверенности.

Казалось бы, у нее было время привыкнуть к мысли, что они с Леонардо станут мужем и женой. Вскоре после смерти Луисы Леонардо пришел к ней и без всяких нежностей, без улыбки сказал ей, что надеется, что она не откажется через год стать его женой.

При этих словах лицо Аугусты не осветилось счастьем, чего он в глубине души ожидал.

— Ты что, не хочешь выходить за меня замуж?

— Я всегда этого хотела, Леонардо, и всегда знала, что это недостижимо. А теперь, когда это стало возможным, я не могу не думать о том, почему это теперь возможно.

— Но мы не виновны в смерти Луисы.

— Не сердись на меня, Леонардо, но не кажется ли тебе, что наша любовь каким-то образом сжила ее со света?

— Что за глупости, Ауту ста! Уверяю тебя, Луиса даже не подозревала о твоем существовании. Она могла переживать из-за частых размолвок со мною, но испытать боль из-за наших отношений ей не пришлось.

— Я не то имею в виду, Леонардо. Ни ты, ни я не желали ей зла. Я с ужасом вспоминаю время ее болезни. Твое безмерное горе говорит само за себя.

— Так в чем же наша вина?

— Наша любовь друг к другу все росла и росла, и у меня такое чувство, что эта грешная любовь стала такой огромной, что вытеснила Луису из жизни.

Леонардо откинулся в кресле и помотал головой, как бы пытаясь стряхнуть наваждение.

— Я отказываюсь тебя понимать. Если бы Луиса прочла какое-нибудь анонимное письмо обо мне и ей бы стало плохо с сердцем, то можно было бы говорить о нашей причастности к ее смерти. Хотя и тут, на мой взгляд, прямым виновником смерти был бы автор анонимного письма. Но ничего подобного не было! Луису погубили больные почки, а эта болезнь началась у нее задолго до того, как мы с тобой познакомились. Так что ты не имеешь к ее смерти даже косвенного отношения.

— Ты никогда не говорил мне, что у твоей жены плохое здоровье.

— Я и сам не подозревал, что все так плохо. Однажды она сильно простудилась, но воспаление почек удалось быстро вылечить. Однако врачи советовали ей беречься во всем, отказаться от последующих родов. Я простился с мечтой иметь сына, лишь бы жена была здорова, и нам казалось, что все идет неплохо. Но болезнь жила в ней и ждала своего часа.

— Леонардо,— воскликнула Аугуста, — умом я все понимаю, но чувство вины не покидает меня.

— Аугуста, я должен сказать тебе одну вещь, и уж если это тебя не успокоит... Дело в том, что я дал обещание Луисе, что найду нашим девочкам мать. Она сама меня об этом просила.

— Я с радостью позабочусь о твоих девочках. Но примут ли они меня? Не обидит ли их мой приход в семью?

— Прости меня, Аугуста, но уговорить тебя стать моей любовницей было легче, чем заставить тебя выйти за меня замуж.

Видя, что Леонардо начинает сердиться, Аугуста прижалась к его плечу.

— Я согласна, милый.

— Не сомневайся ни в чем, мы будем счастливы.

И Аугуста постаралась отогнать от себя все сомнения.

Дочки Леонардо, стоя рядом с доньей Исабель, во все глаза смотрели на брачную церемонию. Но если глаза Кандиды горели от восхищения и она буквально впитывала все, что происходило вокруг, то совсем иначе смотрела Дульсина. Исподлобья, недобрым взглядом следила она за Аугустой, иногда одаривая таким же взглядом и отца.

Заметив восхищенный взгляд Канди, направленный туда же, она прошипела:

— Любуешься на свою королеву?

— Она и правда красивая, — шепотом ответила Канди, не отводя взгляда от новобрачной.

— Ничего красивого, — фыркнула Дульсина. — Такая простота, что дальше некуда. Посмотри, какая фата.

— Очень романтичная, из старинных кружев.

— Надеюсь, она стряхнула с нее пыль, когда вытащила из бабушкиного сундука.

— Все-таки ты очень злая, Дульсина.

— Все-таки ты очень глупая, Канди.