Тайна дома №12 на улице Флоретт (СИ)

— Уж навряд ли мистер Совински из детской считалки.

— Доктор Доу.

Муниш усмехнулся.

— Крайне настырный джентльмен, — заметил он. — Что ему было нужно?

— Главное не то, что ему было нужно, а то, что ему все известно.

— Он появился сам? Или в сопровождении полиции?

— С ним был мальчишка.

Муниш на миг задумался, после чего сказал:

— Вероятно, это был юный Джаспер — племянник доктора, сирота. Сын Роджера и Сирении Трэверс, погибших во время крушения дирижабля «Гринроу».

— Но откуда вы столько знаете об этом докторе и его мальчишке?

Муниш выдержал паузу, бросив короткий взгляд туда, где сидел человек под полотнищем, после чего произнес нечто невнятное. Профессор Грант разобрал лишь: «врага» и «лицо».

— В любом случае, — продолжил Малкольм Муниш уже разборчивее, — если с ними не было полиции, это добрый знак. Хотя, стоит отметить, сейчас синемундирникам и без нас есть, чем заняться.

Профессор Грант нахмурился.

— О чем вы говорите? Вы что-то знаете о делах полиции?

— Лишь то, что в данное время в городе происходят кое-какие события, которые требуют всего внимания господ из Дома-с-синей-крышей. Пока что нам этих уважаемых господ опасаться не стоит. Я успею…

— Что вы успеете? — спросил глава кафедры Ботаники, начиная закипать. — Вам не кажется, будьте вы прокляты с вашими тайнами, Муниш, что пришло время все мне рассказать? Дело в вашем эксперименте? Это как-то связано с содержимым Зеленого чемодана?

Профессор Грант тут же пожалел о своих словах. Неожиданно для себя он сказал то, что говорить не собирался, при этом он выдал, что знает… нет, не тайну этого человека — лишь факт наличия у него тайны.

Однажды глава кафедры Ботаники нечаянно подслушал разговор Муниша с его ассистентом (или дворецким, или адъютантом, или… кем он там ему приходится?) Триберном — они говорили о некоем Зеленом чемодане. Тогда Муниш сказал то, что навсегда лишило профессора Гранта покоя: мол, содержимое упомянутого чемодана изменит мир. Муниш вкладывал в свои слова такую страсть, что профессор Грант испугался и зарекся когда-либо поднимать данную тему. И вот, он признался, что ему, будто через крошечную замочную скважину в чердачный сундук, удалось заглянуть в помыслы Муниша.

Глава кафедры Ботаники замер, со страхом ожидая реакции этого безумного человека.

Но тот, в свойственной ему манере, лишь с безразличием пожал плечами.

— Вы принесли образец? Надеюсь, ваш побег из лавки мистера Финикуса не помешал вам сделать то, о чем я вас просил.

«Ну, разумеется, — разъяренно подумал Грант. — Его волнует лишь эксперимент. Его странный непонятный эксперимент. И ему нет дела, если меня схватят или разоблачат! Я тоже — всего лишь шестеренка в его планах…»

Но вслух он произнес другое:

— Конечно же, я принес образец. Вы понимаете, как я рискую, появляясь в доме у канала? Что будет, если они узнают, что я жив?

— Полагаю, у них появится к вам множество вопросов, — сказал профессор Муниш. — Положите образец вот сюда, будьте так добры. — Он не глядя указал на плоский стеклянный сосуд на столе. — В тот, который подписан: «№ 177-4». Я займусь им сразу как закончу с «№ 177-3».

Профессор Грант открыл свой чемоданчик и переложил взятый у Карниворум Гротум образец в сосуд.

Муниш раздраженно поцокал языком.

— Омертвление тканей… снова… споры карницинии не помогли ему прижиться… Но с другой стороны… привитый экземпляр прожил почти три секунды. Вопрос только в том, как сделать процесс перманентным, как избежать отторжения…

Профессор Грант ничего не понял. Кроме того, что работа Муниша заключается в какой-то пересадке и прививке. Но что и куда тот собирается пересаживать и прививать, осталось загадкой.

Муниш убрал с предметного столика микроскопа не оправдавший его ожиданий образец и заменил его тем, который принес профессор Грант.

— Полагаю, вам будет лестно услышать, что ваш «быстрорастущий плющ» помог мне сбежать, — сказал Грант.

Если Мунишу и было лестно, он этого не показал — кажется, его занимало лишь происходящее под линзами микроскопа. Он легонько крутанул винт кремальера и пробубнил:

— О, я предчувствую потенциал этого образца… Полагаю, именно он облегчит для меня сепарацию…

— О чем вы? — спросил профессор Грант. — Какая еще сепарация? Вы ведь только что говорили о прививке. Это полярно противоположные процедуры…

— Верно. Но лишь для человека, который не видит картину в целом.

Глава кафедры Ботаники скрипнул зубами.

— Сколько вы еще намерены держать меня в неведении, Муниш? Вам не кажется, что слишком долго вы пользовались моей… благосклонностью?! Не задавая вопросов, я исполнял все ваши сумасшедшие требования, а вы — вы! — тем временем явно забыли о нашей совместной работе. Вам напомнить ваши же собственные обещания?! Вы убеждали меня, что отыщете причину болезни растений и что поможете найти лекарство, а между тем ни выяснение причин, ни поиск лекарственного средства не сдвинулись ни на дюйм…

Муниш на эти обвинения даже не пожал плечами. Лишь ровным спокойным голосом сказал:

— Я близок к изобретению лекарства и знаю, что стало причиной болезни.

Профессор Грант не поверил своим ушам.