Тайна дома Морелли

Когда она подъехала к дому, в гостиной горел свет. В окне она заметила Томми. Он сидел в кресле перед телевизором. Войдя в дом, она остановилась на пороге: Томми дремал с пультом в руке, уронив голову на плечо. Сон отныне был для него освобождением, необходимой роскошью. Элен все еще стояла с сумкой в руке. Она вспоминала тот вечер, когда Томми появился у нее дома. Он сидел на трехместной софе, полуприкрыв глаза. «Я не был плохим человеком, – бормотал он. – Я ни разу никого не обидел. Я был мальчишкой, к тому же пьяным. И все равно это моя вина. Моя вина, потому что это я ее туда повел, потому что мне хотелось, чтобы девушка немного отдохнула в оазисе, где ей ничего не грозит». Он застонал от невыносимой скорби, и Элен ничем не могла его утешить.

– Томми, просыпайся, – сказала она, приближаясь к креслу. Из телевизора лился тихий ручеек голосов.

Томми поднял голову и растерянно осмотрелся. Затем выпрямился, покашлял, чтобы прочистить горло и выключил телевизор.

– Элен… – сказал он.

Потер глаза, тщетно стараясь приспособиться к яркому свету под потолком гостиной, и улыбнулся. Улыбка вышла невинной, почти ангельской и немного печальной.

Он посмотрел на Элен.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Пойду приготовлю что-нибудь на ужин.

Томми кивнул, не сводя с нее больших печальных глаз. Она вновь спрашивала себя, как случилось так, что женщина, подобная ей – не слишком красивая, полноватая и совершенно запущенная в плане макияжа и всего такого, – влюбилась в парня, подобного Томми. Томми обладал достоинствами, которые оценит любая женщина: юность, дерзость, уверенность в себе, отличная физическая форма, связанная с его профессией, квадратная физиономия, высокие скулы, смелый, прямой взгляд. Парню удавалось сохранять внутреннее достоинство и неколебимое спокойствие даже в этой жуткой ситуации. На первый взгляд ничего выдающегося в нем не было, но твердость взгляда и неторопливость в движениях завораживали. Элен полюбовалась завитками каштановых волос, спадавших на лоб. Она положила сумку на стол и, усевшись перед Томми, уперлась локтями в колени и уставилась на него. Настоящий солдат, подумала она. Молодой воин, способный выстоять в любых условиях. Лишь эта чертова заваруха выбила его из седла, но и теперь он готов возродиться из пепла. «Да, я могу сдаться, – было написано на лице у Томми. – Иногда обстоятельства сильнее меня, но отныне я не собираюсь склонять голову и готов смотреть смерти прямо в лицо». Что ж, его время пришло.

– Что-нибудь случилось, пока меня не было?

Томми затряс головой и тихонько засмеялся. Рана в губе затянулась, и в целом вид у него был более приятный для глаз и чуть менее брутальный. Он указал пальцем в сторону коридора.

– Она там, – прошептал он. Слова словно застревали у него в горле. – Кажется, я не назвал тебе ее имя: ее звали Амира. Она была там, в дверях. Ничего не сказала, только улыбалась несколько часов подряд, а я старался на нее не смотреть, чтобы не испугаться.

– В коридоре? Тебе что, правда померещилась какая-то девушка?

Томми коротко кивнул.

– Потом снотворное подействовало, и я уснул, – продолжал он. – Но знаю, что она ко мне подходила. Когда я уже крепко спал, к моей щеке прикасались ее длинные холодные пальцы. Она хотела, чтобы я потерял контроль. – Томми нагнул голову и снова усмехнулся. – Она пыталась…

– Скажи, она что, умерла после той ночи?

– Она исчезла, а я вернулся в Америку. Много дней пытался ее найти, но было сложно иметь дело с местными после того, что произошло в лагере. Так я никогда и неузнал, жива она или нет. Хотя сейчас получается, что вроде как умерла. Да и не важно это, честное слово, Элен. Мозги у меня натренированы для самых разных ситуаций, и хотя история с марионеткой в плане самоконтроля – полный провал, я понял, с чем столкнулся, и отныне снова могу держать себя в руках. Пусть делает что хочет: ходит за мной, преследует, выскакивает из-за угла. Доктор Фостер сделал все анализы: я чист, как стеклышко. А вы видели, в каком состоянии я был.

– Она исчезнет, Томми, – с уверенностью сказала Элен. – Мы не знаем когда, но она обязательно исчезнет.

Томми прикусил губу, и его румяная физиономия напряглась, а на скулах заиграли желваки.

– У меня в сумке револьвер. Тридцать восьмого калибра. Стреляй смело, если что-нибудь случится.

– А что может случиться? – она не понимала, что он имеет в виду. Нельзя же убить привидение!

– Если я вдруг сойду с ума и брошусь на тебя.

– Не говори глупостей, ради всего святого!

– Это как вариант. Я лишь хочу, чтобы ты стреляла без колебаний.

Элен резко встала. Даже мысль о том, что она только что услышала, заставила ее похолодеть. Она решительно подошла к Томми и наклонилась, чтобы отодвинуть со лба упавшие волосы. Глаза у него блестели. Они были переполнены болью, но решимости в них появилось еще больше.

– Пойду приготовлю ужин. Ты должен поесть и отдохнуть.

– Почему ты так добра ко мне? Почему так беспокоишься обо мне, Элен?