Тайна дома Морелли

Несмотря на хрупкий вид, сутулость и неуверенную походку, выражение ее глаз и крепко сжатых – возможно, из-за холода – губ было решительным, жестким. Он видел, как она повесила пальто на вешалку у двери, одернула юбку и неторопливо поднялась по лестнице. Интересно, спросил себя Джим, где она бродила столько времени? Теплилась ли в глубине ее сердца мечта о примирении или же после всего, что случилось, она его ненавидит? Возможно, похожие мысли терзали ее на протяжении всей ночи. Но ведь это она опоила его ядовитыми травами, стала причиной конфликта с Мэри Энн и виновата во всем, что случилось в гостиной.

Но, так или иначе, Джим располагался в гостиной чужого дома и занимал главное место в сногсшибательной истории с бесчисленным количеством вопросов и белых пятен, которые он, сколько ни ломал голову, не в силах был расшифровать. Джим усмехнулся. Сейчас он напоминает статую в музее: боится шелохнуться, руки неподвижно висят вдоль тела. Если бы в этот момент его кто-то увидел – одна из сестер или даже Алан, – испугался бы не на шутку. Он неслышно скользнул между полосками света, которые отбрасывали щели между занавесями, и медленно, стараясь не шуметь, поднялся по ступенькам. Не справился с искушением и открыл дверь в спальню Элизабет. Девочка крепко спала, лицо у нее было невинным, как у ангела. Тело укрывало нарядное пуховое одеяло, а волосы рассыпались по подушке. Интересно, что она думает обо всем, что произошло между ними, если, конечно, что-то помнит, в смятении размышлял Джим.

Не желая задерживаться, неслышно закрыл за собой дверь и вскоре был уже в своей спальне.

Остаток ночи он провел в беспокойной дремоте. Сон не шел. Он перебирал в уме десятки возможностей. Еще одна беседа с Люсьеном, вероятно, рассеяла бы некоторые сомнения, которые вызывала у него вся эта головоломка. Он был уверен, что призрак выложил ему далеко не всю правду. Да, своими руками Люсьен никого не убивал. Не было сомнений и в том, что он любил Элизабет, а Мэри Энн была для него аппетитным трофеем, которым он наслаждался, а временами истязал, не слишком, впрочем, усердствуя. Рассуждало же это существо об «игрушках», как оно само их называло. Догадывался он также, почему эта история не затронула Амелию. Дело в том, что Амелия была бесхитростна и практически лишена личной жизни, ей не в чем себя упрекнуть, не в чем раскаиваться. Все же прочие столкнулись со своими потаенными желаниями или грехами. Он припомнил сцену, которую описывал Роберт: Лоррейн, висящая на веревке под потолком. Какие грехи терзали бедную женщину, если призрак вынудил ее принять такое решение? Что омрачало прошлое Лоррейн, какие видения ее преследовали? А этот сундук со всеми предметами, принадлежавший, скорее всего, Магали? Помог ли он хоть как-то в их деле? Да, в общем, нет. Рассказ детектива оказался куда полезнее. Джиму захотелось прямо сейчас еще раз с ним поговорить, продвинуться чуть дальше и, главное, избавиться от неприятного чувства, что он не контролирует происходящее.

Рассвело, а он все лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок и перебирая в уме различные гипотезы. Наконец поднялся, принял душ, оделся. Ему хотелось прогуляться по городу, вернуться к себе домой и хотя бы несколько часов подряд побыть подальше от Элизабет. Было еще совсем рано, весь дом еще спал, а раз так, он позавтракает в баре у Лоретты и, как он выражался, помедитирует. Прежде всего его волновала причина, по которой Люсьен выбрал именно его – прошлой ночью он этого так и не понял, как и того, что ждет их в дальнейшем. Эти мысли не давали ему покоя.

Он добрался до бара почти на автопилоте. Небо было чистым, но лучи солнца, все еще теплые и ясные, не могли прогреть студеный осенний воздух. Увидев Лоретту, стоявшую за барной стойкой, он испугался. Голова ее покоилась на стойке, словно она потеряла сознание, а пальцы с длинными ногтями отбивали барабанную дробь. Услышав, как открылась дверь, она кривовато усмехнулась. Волосы ее были собраны в высокий хвост. Традиционный закос под восьмидесятые уступил место строгому стилю, более подходящему для ее возраста: хлопковое платье ярко-синего цвета, нарядный вышитый фартук.

– Экая вы ранняя пташка, мистер Аллен, – сказала она глухим хрипловатым голосом. Выпорхнула из-за стойки, подошла к Джиму и указала на один из пустых столиков. – Еще и девяти нет.

Джим улыбнулся.

– Лоретта, называй меня просто Джим, думаю, пора бы нам перейти на «ты». Кстати, ты отлично выглядишь. Этот новый стиль очень тебе к лицу.

Она наморщила носик, словно перед ней был щенок померанского шпица, и достала блокнот.

– Если будешь и дальше говорить со мной в этом духе, сделаю тебе скидку за аренду домика, – лукаво проворковала она. – Я провела несколько ужасных ночей. А ты поднял мне настроение.

– Что, тоже кошмары?

– Типа того, – уклончиво отозвалась она. – Но ничего смертельного, все это можно пережить. Ты же знаешь: то, что нас не убивает, делает нас сильней.