Тайна донжуана (СИ)

Печь отдавала свое тепло постепенно. Вначале она показалась вовсе холодной, но чем дольше они соприкасались с ней, тем горячее она казалась – тепло шло изнутри кирпичей и постепенно накапливалось в их телах. Душный, сухой воздух, настоянный на запахах лета и смешанный с кисловатым запахом перегревшейся овчины, погружал в дрему. Не хотелось шевелиться… И даже целоваться было лень… Только дышали друг другом… Только чувствовали любимого каждой клеточкой…

А Елена стояла посреди комнаты и лихорадочно искала способ отвлечь уже возвращающегося мужа. В раздумье она расстегнула верхнюю пуговицу на блузке… потом еще одну…А потом решительно сняла ее и набросила на плечи шаль…

Вошедший Валерий Сергеевич остолбенел.

- Лен… ты что в таком виде? – а у самого аж голос охрип.

- Да вот блузку испачкала… свеклой… Постирать хотела…

Она выпустила из рук конец шали и та сползла с одного плеча…

- Лен… какая стирка…ну ее…завтра постираешь…

Он надвигался на нее, не спуская глаз с оголившегося плеча… А она отступала, увлекая его за собой…дальше…в другую комнату…

Дверь за ними закрылась.

Катя и Андрей, взбодрились от голосов и наблюдали сцену сквозь старенькую, полуистлевшую занавеску. У Жданова от удивления глаза на лоб полезли, он трясся в беззвучном смехе, а Катя зажимала рот рукой, чтобы не прыснуть во всеуслышанье.

- Ну, Елена Александровна, ну актриса, - проговорил Жданов,- а ты, Кать, так умеешь?

- Что умею?

- Мужа завлекать… Учись у матери!

- Подумаешь, сложность… - на полном серьезе проговорила Катя и дернула замок на спортивной куртке…

Они проснулись от громкого голоса Пушкарева

- Лен! А Катюха где? И Андрея Павловича нет…

- Тише ты! Разбудишь!

- А где они?

- На печке…

- Вдвоем?!

- Ну, а как иначе? Печка-то одна…

Катерина, не долго думая, спрыгнула с печи.

- Пап, ты чего шумишь? Андрея Павловича разбудишь…

- Он спит?

- Наверное… он с того краю…

- А ты на этом краю была?

- На этом.

Андрей, чтобы не подводить Катю, спрыгнул с другого края …

- Переодевайтесь, Андрей Павлович. Одежда подсохла. Я еще утюгом…И ты Катенька, надень другое… Ужинать будем…

Ужин был при свечах, но не для романтики, а из-за элементарного отключения электричества – такое здесь часто случалось, и все жители имели запас свечей и керосиновых ламп. И у Пушкаревых все это было, хотя они и появлялись здесь нечасто, в основном летом, в период отпусков и разгара дачной жизни. Сад-огород они не разводили – далековато все же от Москвы, а приезжали на недельку-другую отдохнуть от городской суеты, почувствовать себя частью природы, ощутить временность нашего пребывания в этом мире – посещение могил родственников способствовало этому.

Валерий Сергеевич пристроил над потолком лампу «летучая мышь», а на столе в тени – бутылочку наливки, чтобы не сильно бросалось в глаза уменьшение ее объема. Дело в том, что наливка предназначалась лично ему, остальные гости и хозяева пили другие напитки: Катя с Еленой – сухое вино, а для Жданова нашелся коньяк. Он, конечно, предпочел бы виски, но за неимением оного и коньяк был хорош – сладкие напитки он не употреблял категорически.

Елена подала уже свои фирменные голубцы, а Кати все не было… Чем она там могла так долго заниматься?

Наконец, после нескольких окликов и матери, и отца, она появилась… Все застыли в немом удивлении. Это была совсем другая девушка: коротенький джинсовый сарафанчик, яркая маечка… Волосы заплетены в четыре косички – одна в другую, и уложены на затылке «корзиночкой» при помощи ленточек разных цветов…

- Катенька… - только и вымолвила Елена, а Жданов и этого не смог сделать – так поразил его ее вид: совсем девчонка…

Валерий Сергеевич недовольно крякнул.

- Ну вот… вспомнила … Как хорошо одевалась… и опять…

- Мам, пап! Я в сундуке нашла… со школы еще остались… и впору… как ни странно…Пап, я же только дома…сегодня…

- А мне очень нравится, - сказал Жданов, - как на фотографии в альбоме. Кать, Вы обязательно возьмите эти вещи с собой и носите. Вам они идут.

- Конечно, Катенька! Чего им тут лежать, возьми , - поддержала Елена.

Катя после слов Андрея приободрилась, почувствовала себя увереннее, а потом и вовсе развеселилась.

Ужин затянулся за полночь. В печке потрескивали дрова, лампа освещала только центр комнаты, а по углам громоздились тени. Валерий Сергеевич рассказывал свои бесконечные байки и не забывал про наливку, Елена подкладывала Жданову то одно блюдо, то другое – он был единственным ценителем ее кулинарного таланта, все остальные воспринимали ее кушанья как нечто обычное, не подозревая, что в других семьях такого нет.

Андрей сидел рядом с Катей и, пользуясь полумраком, держал ее за руку и даже умудрялся прошептать, что-либо на ушко и поцеловать там же, когда Пушкарев ослаблял внимание к дочери. Елену Александровну он не особо стеснялся, сразу записав ее в свои союзники, но не нахальничал, соблюдал приличия и устои хозяев.