Тайна древнего амулета

С огромным трудом я приподнялась. Села. Вдруг откуда-то повеяло холодом. Кажется, из картины, на которой были изображены всадники. Я посмотрела на полотно и замерла. Похоже, мне мерещится – из картины не только несло холодом, из нее высунулась полупрозрачная морда лошади, а в следующий момент появился сидящий на ней всадник.

Я вскочила и бросилась в коридор, боковым зрением улавливая, что всадник на лошади движется за мной…

Вот, наконец-то, входная дверь, но что бы я ни делала – замок не открывался. Я поняла, что оказалась в западне!

Между тем, всадник с лошадью стояли сзади – я спиной чувствовала исходящий от них холод. Еще немного, и я покроюсь инеем.

Теперь бы я была рада даже встрече с Леонидом К. «Леонид, где ты?» – в отчаянье закричала я, в очередной раз пытаясь повернуть замок, и он… повернулся! Причем, так неожиданно, что я не сразу поняла, что остается только толкнуть дверь, и я – на свободе!

Я пулей выскочила в подъезд и помчалась вниз по лестнице. Судя по холодному дыханию в спину, с такой же скоростью мчался за мной и всадник на белом коне.

Десять этажей кирюшкинского подъезда мне показались доброй сотней. Ну вот, наконец, и первый этаж – я как ошпаренная выскочила на улицу и тут же налетела на того же рыжего парня, с которым встретилась при входе в подъезд. В руках он держал какие-то пакеты и бутылку шампанского.

– Че прешь как ненормальная! – закричал он. – Чуть шампанское из-за тебя не разбил!

Он что-то еще кричал мне вслед, но я уже неслась по улице, уже влетала во двор, уже подбегала к подъезду. И остановилась, вспомнив, что у меня пока нет ключей от «нашей» квартиры. Я стала судорожно давить на кнопку домофона. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я услышала мамин голос…

Глава 5

Похоже, ни она, ни дядя Ираклий не заметили моего отсутствия.

Мне от этого стало не по себе. Мама даже удивилась, когда я ворвалась в квартиру и, захлопнув дверь, оглянулась: лестничная площадка была пуста. Спина согрелась и взмокла.

– Где ходишь? Я думала, ты давно уже спишь!

– Я гуляла, мама!

– Так поздно, в незнакомом районе? Да ты с ума сошла!

Впрочем, долго ругаться мама не стала – она тут же вернулась в кухню продолжать разговор с Ираклием.

Скинув кроссовки, я подошла к зеркалу, висящему в прихожей. Из комнаты вышла Муська и стала тереться о мою ногу. Вдруг она зашипела, выгнула спину и громко замяукала. Я вскрикнула, и ведь было от чего: на моих глазах стена за спиной (конечно же, за ее отражением) как будто бы растворилась, а вместо нее возник длинный-предлинный темный коридор, из глубины которого прямо на меня мчался всадник на белом коне… Я отскочила в сторону, Муська еще громче замяукала.

На это истошное мяуканье и прибежала мама.

– Агния! Что ты делаешь с кошкой? Почему она так орет? – потом вдруг уставилась на меня и спросила: – Да, а почему ты вся в пыли? Где ты была?

Я же тыкала пальцем в сторону зеркала и повторяла:

– Там, там…

– Что – там?

– Там, вместо стены…

– Ничего не понимаю. Что вместо стены?

– Посмотри сама!

– Пожалуйста, – мама встала перед зеркалом, да еще повертелась вправо-влево. – Ну что, самое обычное отражение!

– И ты там одна?

– Что за вопрос? Встань рядом и нас будет двое!

Я осторожно подошла к маме. И точно: в отражении, как в жизни: мы стоим с ней плечо к плечу и позади нас – стена, покрашенная в мерзко-зеленый цвет.

– Все нормально? – спросила мама.

– Нормально.

– Тогда – спать. Я тебе постелила.

Но тут из кухни выскочил Ираклий.

– Что случилось? Почему ты вся в пыли?

– Я… я это, – промямлила я и почувствовала, что не могу говорить. Не могу, потому что мне страшно. Потому что я не знаю, кто на самом деле Ираклий и что ему от нас надо.

И только теперь, дорогой дневник, когда я пишу эти строки, я поняла, что воспоминания-то их не совпадают! Абсолютно ни в чем! Вот говорят они, к примеру, о какой-то тете Маше. Мама утверждает, что тетя Маша работала врачом, а дядя Ираклий – поваром, а потом как будто бы соглашается с мамой. И так – во всем. Неужели она этого не замечает?

И получается, что так называемый дядя как бы подыгрывает маме, делает вид, что что-то помнит, а сам ни фига не помнит! Потому что не знает. Потому что не было у них общего детства – не жили они вместе, понимаешь! Никакой он маме не брат. И мне никакой не дядя. Жаль, конечно, в принципе, он мне очень даже понравился. И подарки его – тоже. Но вот вопрос: если он не брат и не дядя, какой ему резон брать на свое довольствие совершенно посторонних людей. Все это очень и очень странно… Не находишь, дорогой дневник?

– Я, наверное, пойду, – сказала я. – Спокойной ночи.

Ну как тут не воскликнуть: до чего же доверчивы творческие люди, дорогой дневник! «Словно дети», – говорила о них несносная баба Дуся. И я с ней совершенно согласна. Ведь мама даже не понимает, какую белиберду несет так называемый брат, когда они вспоминают как будто бы общее детство. И, конечно же, не подозревает, что мы с ней влипли, возможно даже, не в неприятную, а страшную и опасную историю.

Глава 6