Тайна древнего кургана

Сергей Леонидович Сошников, ворочаясь на госпитальной койке, тоже обдумывал и анализировал все то, что недавно случилось с ним. Отставник чувствовал, что упускает нечто с виду несущественное, но на самом деле очень важное.

34

Оксана проснулась в сырой и пыльной каморке на железной кровати, к спинке которой была пристегнута металлическая цепь. На другом конце цепи находился собачий ошейник, туго сжимающий ее шею. Девушка могла свободно перемещаться по комнатке, даже смотреть в застекленное грязное окно, но не более того. Когда Лопатина очнулась после воздействия хлороформа или какого-то другого усыпляющего средства, за окном она увидела два длинных деревянных барака, слева и справа, забетонированную площадку и забор из бетонных плит. И ничего другого, ни построек, ни автомобилей. Безлюдное пространство, мрачное и пугающее. Что здесь было раньше — склады, колхозная ферма, пионерский лагерь? Оксана не знала, как не знала и того, сколько уже дней она находится в заточении. С момента пробуждения с мучительной головной болью и тошнотой прошло восемь дней, а сколько с момента похищения? Ее окликнул на Лермонтовской водитель из проезжающего мимо серебристого автофургона, попросил показать на карте города дорогу к железнодорожному вокзалу. Когда Оксана подошла поближе к кабине, из нее выскочил второй незнакомец и неожиданно ткнул ей в лицо белую тряпку с резким неприятным запахом. И все — Лопатина мгновенно потеряла сознание и очнулась уже здесь, в этом убогом помещении, ставшем для нее тюремной камерой. Теперь видела она каждый день только одного из похитителей, того, что ее так коварно усыпил. Это был мужчина лет пятидесяти или около того, выше среднего роста, широкоплечий, явно физически сильный, скуластый, курносый, с простым, ничем не примечательным лицом, с первого взгляда скорее добродушным, чем злобным. Он с самого первого дня заявил ей, что им нужно только одно — рисунок холма с местом захоронения вождя кочевников и название хутора, соседствующего с древним курганом. Она им все расскажет и изобразит, а они уедут, оставив ей еды и питья на двое суток, а потом, раскопав киммерийский могильник, позвонят в полицию и расскажут, где спрятали аспирантку. Всем будет хорошо, никто не пострадает, никто не возьмет грех на душу. А гибель профессора — ну, так получилось, они не хотели его убивать, но он же выскочил навстречу с оружием в руках, тут уж — кто кого. Они просто оказались проворнее, только и всего. Оксана слушала весь этот бред, рассчитанный на полную дуру, и понимала, что стоит только выполнить «просьбу» бандита — и ее пристрелят или зарежут без всякой жалости, без всякого снисхождения. Ведь она видела их лица, они даже не удосужились надеть маски. Поэтому выход один — молчать. И надеяться на то, что в Южноград прилетит отец и всех поднимет на ноги.

Ведь ее, скорее всего, давно ищут. Не мог же никто не увидеть, как ее заталкивали в фургон днем, на оживленной улице. Неужели не нашлось прохожих, запомнивших номер автомобиля или хотя бы цвет? Но кто-то не захотел попадать в свидетели, кто-то не обратил внимания, кто-то решил, что муж разбирается с женой. Ее хватились, скорее всего, через час-другой, с кафедры начали звонить на мобильный, который забрали и выключили похитители. Полиция в таких случаях подключается к поискам не сразу, как она видела в сериалах, а только через трое суток. И где они будут ее искать? Кто догадается приехать в это заброшенное место? Или все-таки рассказать про рисунок кургана с указанием места захоронения? Когда они уедут, попытаться скрыться, хотя как это сделать — если только перегрызть цепь…

Но нет, сбежать от похитителей не удастся. Тянуть время до бесконечности тоже не получится, уже очень скоро в ход пойдут не уговоры, а грубые методы допроса, пытки. И что тогда делать?

За дверью послышались шаги, заскрипел ключ в замке, и в комнатку вошел мужчина с курносым лицом. Он поставил на кровать стакан воды, положил рядом два куска хлеба и большое зеленое яблоко, потом сказал с издевкой:

— Подкрепись, красавица, а то совсем отощала, мужа не найдешь, дистрофички нынче не в моде. Ты бы вспомнила, что там этот белогвардеец записал в тетрадке своей, и уже через сутки была бы на воле.

— Я уже сто раз говорила вам, что никакой серой тетради у меня нет и не было, — устало произнесла девушка.

— Брось пургу гнать, подруга, мое терпение на исходе, — уже с угрозой в голосе произнес похититель. — Я, вообще-то, человек мирный, силу применять не люблю, предпочитаю все вопросы решать по-хорошему. Но вот мой приятель, ну, помнишь, водила, что тебя дорогу показать попросил? Так вот, он не подарок, учти. Надоест ему скоро твои сказки слушать, и начнет он с тобой, милая, такое вытворять… Так что лучше расскажи, тебе же легче будет. А то упокоится тело твое глубоко в земле, даже крест никто не поставит, потому что не найдет могилку безымянную. Думай, милая, думай, пока еще не поздно.