Тайна древнего замка

И вот, однажды… Это было прошлой весной, день клонился к вечеру… Ах, это было ужасно. Элисия попросила отца подарить ей кольцо – то самое, из шкатулки, которую прислал король. Агапет выпил лишнего. Он грубо высмеял Элисию и сказал, что она должна сперва родить ему внука, а потом уже обращаться к отцу со всякими просьбами. Агапет начал кричать на нее, виня Элисию в ее бесплодии, говорил, мол, она никудышная жена и никудышная дочь. Он был настолько пьян, что грозился подложить ее под племенного быка, чтобы тот ее осеменил. А потом… я едва могу повторить эти слова… Агапет сказал, что сам «заделает» ей ребенка. Кошмар, просто кошмар… Он еще никогда так не разговаривал с Элисией, и бедняжка была совершенно ошеломлена. Мало того, после этих слов Агапет схватил Элисию за плечи, сорвал с нее платье и впился поцелуем ей в губы. Я пыталась оттащить его от дочери, но Агапет был сильнее нас обеих и отталкивал меня. Как бы то ни было, он был пьян, и мои попытки помешать ему привели к тому, что Элисия сумела вырваться и убежать. После этого она слегла с лихорадкой на несколько дней. Я надеялась, что теперь Элисия поймет, каков на самом деле ее отец. Но нет, когда Агапет уехал на войну в начале лета, Элисия стала дожидаться его, словно влюбленная… – Она запнулась.

– Невеста? – предположил я.

– Моя Элисия… О господи… – Клэр провела руками по встрепанным волосам, потеребила локон. Графиня не знала, куда ей деть руки.

Мотыльков в комнате становилось все больше, сейчас их было уже шесть, и игра их белоснежных крыльев была словно насмешкой над грустью графини, да и над моей тоже.

Мы помолчали.

– Вы с самого начала знали, что убийца – Элисия.

– Почти, – кивнула Клэр. – Ночью, когда Бальдур рассказал мне о том, что случилось с Агапетом, я подумала, что моего мужа убила та венгерская девушка. Но на следующее утро я заметила, что из тайника в стене исчез ключ от сокровищницы. Об этом тайнике знали только Эстульф и Элисия. Я открыла сокровищницу ключом Агапета и заметила, что из шкатулки пропали кольцо и кинжал.

– И тогда вы начали подозревать свою дочь, так? Потому что зачем кому-то тайком пробираться в сокровищницу за кинжалом, если в замке полно оружия, верно?

– Я сразу подумала об Элисии, в первую очередь из-за того, что пропало это проклятое кольцо. То самое кольцо, о котором моя дочь так мечтала.

– Вы хотели забрать кинжал из купальни, чтобы все подумали, будто любой мог совершить это преступление, используя какое угодно режущее оружие. Вы пробрались к купальне и задействовали рычаг, который выпускает воду из бассейна. Но вам помешали Элисия и Бальдур, да?

– Именно так. Я хотела слить воду, чтобы удостовериться в том, что кинжал короля действительно лежит на дне бассейна. Если бы это оказалось так, я подменила бы его на охотничий нож. Тогда все поверили бы в то, что убийство совершила венгерская девушка. Но я не успела. Вода вытекала из бассейна слишком медленно, и, чтобы скрыться от Бальдура и Элисии, мне пришлось оставить купальню. Я отправилась в комнату Элисии, но не нашла ни кольца, ни кинжала. Вначале я вздохнула с облегчением, надеясь, что моя дочь никак не связана с этим страшным преступлением. Но на следующее утро Элисия пришла ко мне на могилу Агапета, и я заметила кольцо на безымянном пальце ее левой руки. Она показала мне кинжал, который она сама же и вытащила из воды, и рассказала мне о событиях того чудовищного вечера, когда отец напал на нее. В ее фантазиях все обстояло иначе – отец беззлобно подтрунивал над ней, он обещал ей кольцо… Тогда я поняла, что моя дочь безумна. Что-то в ее душе мешало ей увидеть реальность, мешало ей вспомнить события, в которых она принимала участие. С того момента я не просто приняла вероятность того, что Элисия убила своего отца, я смирилась с этой мыслью. Она допрашивала меня так, будто подозревала Эстульфа, да и меня саму, и я поняла, что Элисия не помнит того, что совершила. Безумная убийца, заблудившаяся в мире своего воображения, – графиня выразительно посмотрела на меня. – Возможно, тот, кто любит ее, мог бы понять это, принять ее деяние и простить.

Эти слова произнесла ее собственная мать, с самого начала уверенная в виновности дочери и пытавшаяся защитить ее. Вся эта ложь о том, где лежал кинжал, где находится ключ, все попытки обмануть меня, направить по неверному следу… все это служило лишь одной цели – отвести подозрения от Элисии. А я сам? Разве я не защищал Элисию, пусть и неосознанно? Некоторые несоответствия в показаниях должны были бы насторожить меня. Так, по словам Элисии, она долго говорила с отцом, танцуя с ним на пиру, а вот Кара утверждала, что танец Агапета с дочерью не длился и пары мгновений. Элисия была единственной, кто услышал крики Кары, более того, Элисия даже проснулась от ее воплей, а ведь ее комната находилась далеко от купальни, к тому же в замке царил страшный шум. Элисия казалась очень разумной и здравомыслящей женщиной, но она описывала поведение своего отца совершенно иначе, чем все остальные люди, которые говорили о нем.