Тайна древнего замка

Хотя меня и настораживало то, что сказала Элисия по поводу кинжала, нельзя было отрицать следующий факт: никто, ни графиня, ни Эстульф, ни кто-либо еще не мог проникнуть в купальню к графу Агапету так, чтобы этого не заметили ни Раймунд, ни венгерка. И все же поведение графини на следующий день после убийства казалось мне странным. Зачем она спустила воду из бассейна? Она хотела забрать орудие преступления? Но зачем?

– У вас еще есть вопросы к Раймунду? – спросила она.

– Да. Пока граф Агапет был в походе, ты видел кинжал в этой комнате?

– Да, господин, на этом столе. Кинжал с серебряной рукоятью. Я думаю, что, пока я говорил со своей женой Бильгильдис, дикарка…

– Достаточно, ты можешь идти, – перебил его я.

Графиня отослала слугу.

– Что ж, теперь, когда мы прояснили этот вопрос… – сказала она, помолчав. – Я просто хотела… Вы, конечно… Мне очень жаль, что вы стали свидетелем нашей ссоры. Наверное, наша семья произвела на вас ужасное впечатление. К сожалению, наверное, это впечатление не так уж ошибочно, – Клэр нервно рассмеялась. – Убитый граф, его любовница-дикарка, его беременная вдова, поспешно выходящая замуж, его взбешенная происходящим дочь… Ну и семейка. В такое, наверное, и верится-то с трудом.

– Насколько мне известно, даже у Александра Великого были проблемы в семье, не говоря уже о Клитемнестре[4].

Мы оба рассмеялись. Это сняло напряжение от серьезности разговора.

– Да, викарий, в каком-то смысле вы правы. И все же мне не хотелось бы, чтобы моя семейная жизнь напоминала древнегреческую трагедию.

В полумраке сокровищницы я заглянул ей в глаза и увидел две черные жемчужины.

– Пока что это лишь драма, графиня, не более того. В трагедии много действующих лиц, и на каждом лежит бремя вины. Здесь же все зависит от того, как вы воспринимаете это, графиня.

Клэр помолчала немного.

– По крайней мере, теперь мне легче. Я не могла бы спать спокойно ночью, не извинись я перед вами. И я хотела попросить вас не разглашать произошедшее.

– Боюсь, возникло некоторое недоразумение, графиня. Вам не за что просить прощения, и, конечно же, вам не нужно просить меня о молчании, это само собой разумеется. Для меня не важна ваша ссора с дочерью. Меня интересуют факты, а не слухи. То, что вы беременны, может иметь значение для меня лишь в том случае, если это имеет отношение к мотиву убийства. К сожалению, я вынужден буду допросить вас. Надеюсь, вы это понимаете.

Полумрак облегчал наш разговор, ведь мы не видели друг друга. Вообще, говорить о чем-то щекотливом, о грехах и пороках, лучше во тьме, ибо при свете дня человек вряд ли сознается в таком. А вот если он не видит тебя, то может убедить себя в том, что все не так уж и плохо.

– Ребенок от Агапета, – решительно заявила Клэр.

Конечно, после такого я не мог спросить ее «вы уверены?». Однако же, судя по ее животу, графиня была вовсе не на шестом месяце беременности. И если ребенок родится хотя бы на три недели позже срока…

– Законность его наследования можно оспорить, – холодно заявил я.

– Но раз я говорю вам…

– Я не сказал, что это я буду оспаривать его законность. Факты таковы: вашего супруга убили, через два дня вы вышли замуж за другого мужчину, хотя и знали, что беременны. Этот мужчина ни с того ни с сего занял пост графа. Похоже на узурпацию власти. Ко всему вы еще и скрывали то, что беременны. Все это серьезные обвинения, но нет причин полагать, что оспаривание законности наследования в любом случае будет успешным.

– Что я могу предпринять?

– Родить ребенка в срок, – мне показалось, что эти слова прозвучали слишком уж цинично. – Кроме того, вы можете поклясться именем Господа нашего. Клятва на кресте может сыграть решающую роль в признании законности рождения вашего ребенка.

– Клятва на кресте?

– Ее необходимо принести при свете дня при большом скоплении народа. Вам нужно опустить руку на крест, призвать Господа в свидетели правдивости ваших слов и заявить, что отец ребенка – граф Агапет.

О суровости наказания за клятвопреступничество я умолчал. Мне показалось неуместным говорить сейчас об отрубленных пальцах и вырванном языке.

– Подумайте об этом, – мне хотелось поскорее сменить тему разговора. – Эту комнату мы оплетем цепью с замком. К сожалению, граф пока что не сможет поселиться здесь.

– Но… Я не понимаю почему.

– В этих покоях было совершено преступление. Здесь хранилось орудие убийства. Я намерен использовать эту комнату для ведения допросов.

– Допросов?

– Конечно, я не намерен проводить допросы с пристрастием. В отличие от других викариев я считаю показания, данные под пытками, весьма сомнительными.

– Я полагаю, что допросы в данном случае излишни…

– Я последний, кто осмелился бы оспорить ваше право на свое мнение по этому поводу, однако же и у меня есть свое.

– Но вы же слышали от Раймунда, что…

– Во-первых, он крепостной, а значит, я не могу опираться на его показания для вынесения приговора. А во-вторых, мне кажется, мы еще не все прояснили.

– Кинжал лежал вон там, на столе. Бильгильдис привела венгерскую девушку, и в подходящий момент та…