Тайна древнего замка

– Нет, никто из ваших не знает, и я хочу, чтобы так было и дальше.

– Но если бы об этом было известно, к тебе относились бы совершенно иначе.

– Да. Хуже. Мной бы воспользовались для того, чтобы шантажировать мой народ. Может, со мной и обращались бы лучше, будь я христианкой, но так… В глазах ваших предводителей наши вожди мало значат, а их дети – еще меньше.

– Боюсь, ты права. Но скажи, каким был твой отец?

Кара подбросила два поленца в разгорающееся пламя.

– Он не ценил меня. Почти никогда не заговаривал со мной, и мне нельзя было обратиться к нему, пока он мне не позволит. Мне было очень обидно, ведь так хотелось получить его внимание. Он обожал своих сыновей, хотел сделать из них воинов. И к сестрам моим отец относился неплохо, потому что они повиновались ему во всем. Но не я. Мне нравилось меряться силами с другими людьми. Если что-то удавалось мне лучше, чем моим братьям, отец запрещал мне заниматься этим, если же я допускала какую-то ошибку, он прилюдно насмехался надо мной. Но большую часть времени он просто не обращал на меня внимания. Отец винил маму в том, как я веду себя, и это очень огорчало ее. Ради мамы я стала сдержаннее. Думаю, отец посчитал это своей победой. А потом, когда мне исполнилось пятнадцать… Он начал обращать на меня внимание, больше, чем мне хотелось бы. Иногда он трогал меня… там, между ног.

– О господи!

Кара протянула руку к огню, и я последовала ее примеру. Где-то в глубине камина глухо треснуло полено.

Я ждала продолжения этой истории, но пришлось спрашивать у Кары, что было дальше.

– Однажды утром мой отец, мой старший брат, муж моей старшей сестры и несколько других мужчин отправились на охоту. Стояла осень, над землей клубился туман. Они собирались поохотиться в соседнем лесу, подстрелить пару кабанов. Но все сложилось не так, как они думали. Стрела пронзила горло моего отца. Он умирал долго и мучительно.

– Какой ужас!

– Да. На этой стреле стоял знак моего брата, и потому все подумали, что это его вина. Это причинило вред чести нашей семьи. Моего брата никто не обвинял в том, что он застрелил отца намеренно, но стрелять в густом тумане в едва различимую цель… Это небрежность, недостойная воина. Брат утратил влияние и уважение окружающих, и двумя годами позже мне было разрешено самой выбрать себе мужа, что не так часто бывает у моего народа.

– Значит, можно сказать, что смерть твоего отца принесла тебе удачу.

– Да, – ответила Кара. – Такова была воля богов.

Эта история не шла у меня из головы. Из-за нее я не могла заснуть. Я смотрела во тьму комнаты и представляла себе отца Кары. Она не описывала мне, как он выглядит, но почему-то он виделся мне широкоплечим статным мужчиной с седыми волосами. Этот человек не боится в этой жизни ничего, кроме разве что старости. А потом в горло ему попадает стрела, выпущенная из лука его сына… И дело было вовсе не в подробностях этой истории, а в сходстве наших с Карой судеб. Ее отец был воином, предводителем своего племени, как и мой. Ее отец умер от раны в горле, как и мой. Она пленница, да и я теперь почти что в плену. И ее, и моей жизни угрожает опасность. Конечно, есть между нами и различия: отец плохо относился к Каре, в то время как мой папа любил меня; смерть отца принесла Каре удачу, мне же одни невзгоды. Словно судьба одной, как в зеркале, отражается в судьбе другой.

Посреди ночи я вышла из своих покоев и отправилась к Каре, чтобы попросить ее переселиться ко мне. Одиночество сводило меня с ума. Мне нужен был кто-то близкий, а Кара была мне как сестра. Я тихонько постучала в дверь, но она уже спала, уютно устроившись на лежанке из двух шкур и шерстяного одеяла. Лучик лунного света падал сквозь бойницу, он серебрил лицо Кары, и казалось, будто оно скрыто маской.

Я не стала будить ее. Мне довольно было и того, что она рядом. Я села на лежанку, зажгла маленькую лампаду, стоявшую на полу рядом со шкурами, и набросила на плечи одеяло. Устроившись поудобнее, я ждала, когда же усталость заставит меня уснуть. Я довольно долго просидела там, подтянув колени к груди, и вдруг заметила на стене какие-то странные царапины. Мои глаза уже давно привыкли к царившему тут полумраку, отблески света плясали на каменной кладке, и на моих глазах царапины превратились в слова, а слова – в строки, и я поняла, что весь угол комнаты исписан какими-то знаками. Поднявшись, я подошла к стене и внезапно очутилась в окружении целой истории. Слова на неизвестном мне наречии теснились со всех сторон, они покрывали все стены, как в древних склепах, и я не видела, где начало этой истории, а где конец.

Я была сражена. Мы с Карой, люди одного положения, одного рока, мы избрали, в сущности, один и тот же способ, чтобы поведать о себе.

И только тогда я поняла, как тесно переплетены нити наших судеб.

Я уснула там, на ее ложе, окруженная ее письменами.

Кара

Прошлой ночью я рассказала Элисии о смерти моего отца, и потом мне приснился один из этих снов, снов из яви.