Тайна двух чемоданов

Наконец, свист прекратился, спины распрямились, Курихара подхватил два добротных коричневых чемодана, испещрённых латинскими буквами L и V, но тут же поставил их обратно на платформу. Из вагона показалась изящная фигурка молодой невысокой женщины, совершенно европейского, на первый взгляд, вида, но, стоило ей спуститься на перрон, как сомнения отпали. Скрещенные внизу живота руки, почти такие же, как у мужчин, поклоны, энергичное кивание элегантной головки, прикрытой модной шляпкой с вуалью, – конечно, это была японка. «Ничего себе, – присвистнул Чен, – молодцы работнички, нечего сказать. Так он с женой приехал, а наши и не знали. В сводке про нее ничего нет. Без документов она въехать не могла. Значит, профукали. Работнички. На кого она так похожа? Что-то в походке неуловимое… И он тоже странно знакомый. Лиц не видно…»

Марейкис замер и прислушался к себе. Его неприятно поразило то, что у него участился пульс, а в затылке стало горячо. Чекист несколько раз покачал, до хруста, головой из стороны в сторону – большая не по размеру кепка чуть не упала. Поглубже нахлобучив ее на глаза, Арсений покинул укрытие и неторопливо двинулся в сторону японцев, которые медленно направились в сторону вокзала. Курихара с чемоданами шел сзади. Перед ним шествовала женщина, а ее муж, сопровождаемый Накаямой, возглавлял процессию. Военный атташе размахивал руками: в одной была замечательная трость, а другой он указывал на строения вокзала, видимо, объясняя историю и особенности московской архитектуры. Траекторию движения Чен выбрал такую, чтобы пройти мимо объекта метрах в трех-пяти, по касательной, как будто направляясь к другой платформе. Ему надо было рассмотреть лица прибывших и для этого представился отличный шанс. Как раз когда Марейкис проходил мимо, Накаяма остановил процессию и указал тростью на транспарант, вывешенный несколько дней назад перед входом в вокзал – почти такой же, что висел и снаружи: «Привет героическим стахановцам-делегатам Первого съезда стахановского движения!» Чен услышал, как подполковник громко выговорил по-русски слово «делегаты» и оглушительно расхохотался. Гости из Европы подняли головы, благожелательно разглядывая лозунг и улыбаясь. Дама даже приподняла вуаль.

Чен остановился, только когда дошел до края платформы. Все его силы ушли на то, чтобы не замереть на месте при слове «делегаты», в ту самую секунду, когда он узнал их обоих. Под фамилией Ватануки скрывался его друг детства и однокашник по школе ниндзя Такэюки Ода. Его женой была родная дочь приемного отца будущего чекиста, в которую Чен когда-то был влюблен безумно и безнадежно. Эцуко Сакамото.

Глава 6. Голуби

Японские офицеры пили водку. Точнее, самоотверженно делали вид, что пьют ее. Подполковники Накаяма и Ватануки, в гражданских европейских костюмах (у Накаямы попроще, у Ватануки помоднее и подороже), но без штиблет, удобно разместились на полу в кабинете японского военного атташе в посольстве за наглухо закрытыми дверями. На двухвековой паркет второго этажа роскошного суворовского дома была брошена тонкая циновка из рисовой соломы, а на нее две большие квадратные, плоские подушки, на которых не без некоторой элегантности расселись офицеры Генерального штаба Великой Японии. Между коллегами на маленьком столике были расставлены плоские серебряные блюдечки с выгравированным изображением хризантемы на донышках, несколько изящных фарфоровых тарелочек с закусками – японскими и европейскими, и бутылка американской водки Smirnoff.

– У русских сейчас дрянь, а не водка, – говорил раскрасневшийся Накаяма. Он время от времени украдкой тер лицо ладонью и надеялся, что выглядит достаточно пьяным. Порция огненной воды в блюдечке, которое он подносил к губам, от этого совсем не уменьшалась. – Нет строгих правил, как в Европе, нет древних традиций, как в Японии. В результате – ни водки, ни саке. Впрочем, о саке тут вообще говорить не приходится. Дикая страна. Варвары.

– Вы правы, Накаяма-сан, – поддакивал благодушно улыбающийся Ватануки, столь же тщательно притворяясь, что не замечает ухищрений коллеги. – Настоящую водку сейчас делают только в Америке или в Европе. Кстати, это на самом деле не русский, а польский напиток.

– Э? – удивленно воззрился на посланца из западного рая Накаяма, замерев с блюдечком в руках.

– Это правда. Полковник Гржибовский из дефензивы, их военной разведки, рассказал мне, что поляки придумали водку, а русские, как обычно, украли у них это изобретение. А поскольку поляки исключительно скромный народ, склонный к самому трезвому и умеренному поведению, их это нимало не огорчило. Мол, пусть пьют, пока не пропьют последнее кимоно! – И Ватануки с несколько преувеличенной радостью раскатисто захохотал.

Накаяма немедленно присоединился к нему, но уже через несколько секунд громогласный хохот смолк. Оба офицера с самыми серьезными лицами, глядя на которые уже нельзя было ошибиться – они были абсолютно трезвы, – вернулись к обсуждению значительно более серьезных вещей, чем похищение водочных рецептов.