Тайна двух чемоданов

Произошедшее – услышанная речь Постышева, «открытие ёлки» – потрясло журналистов и дипломатов. Официанты в белых курточках с бокалами шампанского на подносах сновали между ними, сбивающимися в кучки, тут же распадающиеся на новые группы. Иностранцы кричали, галдели, цокали языком, обсуждая случившееся, без конца повторяя слова «Сталин», «Постышев», «эмбарго» и, конечно – на многих языках – «ёлка» и «Новый год». Вспыхивали блики фотокамер, звенели бокалы, стучали каблуки, а к Бухарину, Постышеву, Мехлису и Аросеву выстроились четыре нестройные очереди за комментариями. Курихара встал в одну из них, а Накаяма подал бокал с шампанским Эцуко, приглашая ее поближе к ёлке, к которой пока еще было не пробиться из-за фотографов, взявших дерево в осаду. Ватануки, пользуясь моментом, вышел из зала и направился в туалет. Там он, выйдя из кабинки, подошел к сверкающей чистотой раковине, рядом с которой висело белое полотенце с синими буквами В.О.К.С. Он помыл руки, проверил в зеркале незыблемость прически и усиков. Поправил очки. Обернулся. Прямо перед ним стоял высокий худой японец.

– Ну, здравствуйте, господин барон Ода. Здравствуй, Такэ.

– Здравствуй, Рю. Я ждал тебя.

– И я ждал тебя.

И они крепко, но быстро, пока дверь не открылась, обнялись.

Глава 11. Звезда

Москва, Зубовский бульвар, 1965 год

Юрий Владимирович допил кофе и поставил чашку на изящный столик в стиле шинуазри. Задумчиво потер бороду и, взяв карандаш, перелистал несколько последних заполненных страничек блокнота.

– Все это, безусловно, интересно, Арсений Тимофеевич, но… как вам сказать…

– Жду ваших формулировок, – несколько казенно, хотя и вежливо улыбаясь ответил хозяин квартиры и поднес к губам очередную чашку зеленого чая.

– Понимаете, то, что вы рассказываете, удивительно. Сложнейшие и довольно запутанные операции ЧК против японской разведки! И само по себе это уже… неоднозначно.

– Что вы имеете в виду? – Арсений Чен широко раскрыл глаза, от удивления забыв сделать очередной глоток.

– В читательском, – мягко и немного стеснительно улыбнулся Юрий, но позицию свою объяснил твердо и без всякого смущения: – Понимаете, я писатель. Пишу детективы. Шпионские детективы. И конечно, мне хочется не только свои мысли, идеи, концепции там выстроить и высказать, но и сделать так, чтобы читателю было интересно это прочесть.

– Логично, но разве не каждый автор хочет этого? – оживился хозяин квартиры.

– Наверно, каждый, но все идут разными путями. Вот, например, Сименон с его комиссаром Мегрэ…

– Любопытно…

– Да. Сименон не мудрит с деталями. У него детективы – по сути, так называемые психологические триллеры: есть убийца, мотив и комиссар Мегрэ. И главная задача Мегрэ – найти этот самый мотив. После этого преступление раскрывается как скорлупа ореха под прессом неумолимой логики, подкрепленной вниманием к мелочам и основанной на глубоком понимании психологии и преступника, и жертвы. Как только Мегрэ понимает мотив – всё, преступник разоблачен!

– Согласен. – Чен отставил чашку и потянулся за трубкой. Неторопясь раскурил ее. – Между прочим, у Сименона множество детективов, в которых этот самый мотив ищут участники событий, и картина преступления таким образом становится ясной читателю без лишних героев в сюжете.

– Верно. Если считать фигуру комиссара Мегрэ лишней. – И оба собеседника рассмеялись.

– Или взять Шерлока Холмса, – продолжил Юрий Владимирович, – понятно, что там, наоборот, без фигуры сыщика ничего не получится, и он – этот сыщик – в детективе и есть самое интересное. Хотя особой психологией у Конан Дойла не пахнет.

– Что ж, соглашусь и с этим, – все еще смеясь, произнес Арсений Тимофеевич и вкусно пыхнул душистым табачком, – хотя Конан Дойл все время пытался показать именно глубинные мотивы совершения преступления…

– Да, но я не об этом. Понимаете, Арсений Тимофеевич, то, что пишете вы и что пытаюсь начать писать я, – это именно шпионские детективы. Они о противостоянии систем, организаций, даже стран. Это интересно, но, возможно, не всем. В том смысле, что, наверно, они не так захватывающи, как классические. Или, во всяком случае, читателю проще следить за этим противостоянием через судьбы и действия конкретных людей, героев. Но этих героев не должно быть слишком много – во-первых. А во-вторых, они должны находиться в атмосфере некоторой сюжетной изоляции от действий множества других реальных персонажей. Понимаете меня?

– Думаю, да, – кивнул посерьезневший Арсений Тимофеевич, – вы хотите сказать, что читателю надо даже в шпионском боевике создать обстановку локального расследования? Сосредоточить восприятие на нескольких фигурах, не обращая особого внимания на фон?

– Примерно так.