Тайна двух чемоданов

– Возможно, это правильно, но трудно осуществимо на практике. Ну вот, например. – Арсений Тимофеевич задумался, пустил несколько колец дыма и через минуту продолжил: – Наша чекистская работа на Дальнем Востоке. Там одновременно действовали японская разведка, группировки корейского подполья, боровшиеся, правда, в основном между собой, и белая контрразведка. И вот успеху белых очень помогала одна из главных наших проблем.

Юрий Владимирович снова взялся за карандаш, а его собеседник продолжал:

– Как ни странно вам может показаться это сегодня, но проблема эта – в основном в том, что наших разведчиков было слишком много: у меркуловцев, в штабе оккупационного корпуса японцев – везде, где только можно. В результате создавался хаос. Многие товарищи были знакомы друг с другом. Не все хорошо понимали, на какую из большевистских разведок работают. Не все были проверены и надежны, и почти никто не понимал, что такое настоящая конспирация. Поэтому, когда осенью 1921 года начались аресты, засвечены оказались целые сети, десятки агентов, групповоды, руководители подполья. Всё посыпалось прахом. Я и сам тогда чудом уцелел… Как об этом писать?

– Очень просто, – оживился Юрий, – очень просто, если придерживаться моей концепции.

Арсений Чен с любопытством посмотрел на молодого автора. Тот встал и, расхаживая по комнатушке и помахивая по-прежнему зажатым в пальцах карандашом, продолжил:

– Допустим, я стал бы писать о работе нашей красной разведки во Владивостоке в ту пору, о которой вы рассказываете. В чем, в таком случае, состояла бы моя задача? Показать борьбу чекистов и белых контрразведчиков! Это понятно. Вопрос – как ее показать? И здесь, само собой, если придерживаться, опять же, моей концепции…

Арсений Тимофеевич внимательно слушал коллегу, закинув ногу на ногу и посасывая чубук трубки.

– Тогда получается примерно так: Владивосток заполнен белыми войсками и японцами, то есть оккупантами. Разумеется, в городе есть большевистское подполье. – Юрий взглянул на Чена. Тот согласно кивнул, и молодой человек продолжил: – Но у него нет должного руководства. А главное, Дальний Восток – это очень далеко от Москвы.

Хозяин квартиры горько ухмыльнулся.

– И в Москве не понимают, что там происходит на самом деле, хотя ясно, что ситуацию надо брать под контроль. Но некому! И тогда… из Москвы туда отправляется молодой разведчик… у которого во Владивостоке, допустим, есть один-единственный контакт. Его связной, с которым они уже работали.

– Но это скорее ситуация, в которой там оказалась белогвардейская контрразведка, – осторожно заметил Чен.

– Но ведь речь не идет о документальном, историческом исследовании. Это детектив, который должен быть интересен читателю!

– Так можно далеко уйти, – сердито сдвинул брови Арсений Тимофеевич, – борьба разведок все-таки – не игрушки.

– Не игрушки, я с вами согласен, – не согласился на самом деле со своим визави писатель, – но разве не важно не просто рассказать читателю, как на самом деле шла борьба за советскую власть, но и увлечь его сложнейшим противостоянием наших и не наших мастеров тайной службы? Показать, что не все в жизни зависит от системы, что иногда человек способен на такое, о чем сам не подозревает, на подвиг! Что разведчики – тоже люди, и что порой судьба разведчика зависит от человеческих чувств, привязанностей, случайностей? Разве так не бывает? А, Арсений Тимофеевич?

Хозяин квартиры откинулся в кресле и прикрыл глаза. Трубка, зажатая в уголке рта, иногда едва заметно шевелилась, иначе можно было бы решить, что он спит или, того хуже, в обмороке. Когда Юрий Владимирович уже начал думать, как бы проверить вторую версию, старик внезапно открыл глаза, улыбнулся и ответил:

– Бывает. Так бывает. Только заметьте: в своих допусках мы с вами, – старик мягко улыбнулся, – ушли от темы раскрытия интриги в классическом детективе и пришли к теме занимательности для читателя. В чем-то вы, конечно, правы… Читателю всегда интереснее конкретный человек, а не общие умозаключения и даже не борьба разведок в широком смысле. В классическом детективе главный герой – это сыщик. Значит, и в шпионском должен быть такой герой. Ну а уж на что он способен и насколько зависит от случайностей… Вопрос сложный. – И Арсений Тимофеевич снова прикрыл глаза.

Москва, Лубянка, конец 1935 года

Марейкис в новехонькой форме лейтенанта госбезопасности с обшитыми серебром звездами – по одной на каждом рукаве, сидел напротив начальника Особого отдела, в очередной раз перечитывающего его рапорт. Закончив, тот поднял глаза на автора бумаги.

– Это что же получается? Ватануки, который на самом деле не Ватануки, а… барон Ода – на самом деле инспектор Второго отдела японского генштаба, прибывший с целью проверки и координации деятельности японских резидентур в Европе?

Марейкис кивнул:

– Координации не столько между собой, а прежде всего, пожалуй, в работе с японскими разведчиками в Москве. Большая встреча с Ватануки-Одой у меня сегодня вечером на Чистых прудах.

– Надолго он к нам пожаловал?