Тайна двух чемоданов

– Сейчас уже да. Некоторые из русских проституток, что дают уроки языка нашим дуболомам в посольстве, – Ватануки весело крякнул, – при нажатии на них проговаривались, что больше всего на свете боятся этого, как они его называют «нашего японца». Но кто он такой, что за человек – даже намека не дают.

– Что значит «при нажатии»? – Чен выпустил очередное колечко дыма и, наблюдая за ним, привычно фиксировал и слежку, и Эцуко, безуспешно пытавшуюся заговорить с гуляющими вокруг елки москвичами.

– Ты забыл курс Вакасы-сэнсэя? Помнишь, он читал нам наставление по нидзюцу «Сёнинки», и там был раздел о задабривании подарками слуг, чтобы выведать секретные планы их господ?

– Да, помню, конечно. Это старая китайская стратагема. Кажется, Цзао Цзиньлюэ…

– Верно! Ты пойми: ничего же не изменилось за эти несколько столетий. Сначала мы приучили этих русских девиц брать у нас подарки для себя. При этом каждая так или иначе оставляла свой автограф за полученные сережки, отрезы тканей, платочки, зеркальца. В условиях запрета не то что на торговлю, даже на неформальное общение с иностранцами, они каждый раз сами себе подписывали приговор! Как говорил Учитель, стоит лишь одному коготку феникса увязнуть в болоте, и прекрасная птица вскоре будет целиком затянута в зловонную жижу. Мы приучили их брать подарки, а потом они сами запросили у нас дополнительные – для передачи своему начальству. Русские очень бедно живут сейчас, ничего не поделаешь, но, честно говоря, мы в Токио, получив первые сигналы от нашего военного атташата, долго не могли поверить, что такое вообще возможно: чтобы чиновники тайной полиции запрашивали через проституток подарки у иностранных шпионов! – и Ватануки весело расхохотался, но, быстро став серьезным, продолжил: – К сожалению, даже под страхом передачи компрометирующих материалов в НКВД эти девки молчат по поводу «их японца».

– А почему ты думаешь, что он вообще японец? – вдруг спросил Чен.

Ватануки задумался.

– Может, и не японец. Кто угодно может быть, – он искоса глянул на друга, – даже кореец.

– Вот именно, – согласился тот, – и еще важный момент: удалось выяснить, чем он занимается и какое отношение имеет к этим дамам? Откуда они его знают и почему так боятся?

– Нет. Ничего. Ровным счетом ничего. Есть только общее впечатление, что он либо руководит всей работой русских против нашего посольства в Москве…

– Что вряд ли!

– Что вряд ли, – согласился Ватануки, – потому что мы довольно точно знаем, кто против нас работает, и ни одного азиата там нет. Либо…

– Либо они боятся человека, который очень много знает об их контактах с японскими разведчиками – больше, чем они сами докладывают своим начальникам. И в любой момент он может выложить эту информацию на Лубянку. А за обман своего начальства девушек ждет куда более серьезная кара, чем за банальную контрабанду.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что возможно мы не там ищем. Этот так называемый японец – совершенно необязательно чекист, который работает против посольства. Тем более что за все это время у нас не было повода даже предположить, что такой человек существует. А вот если представить, что в самом посольстве работает русский агент, который знает все и которому, возможно, и я обязан тем, что оказался тогда на грани провала, это многое могло бы объяснить…

– Ты хочешь сказать, что среди наших дипломатов может быть русский агент?

– А почему нет? Если мы вербуем русских, почему ты думаешь, что они не могут вербовать наших?

Ватануки возмущенно покрутил носом. Тут же весело и приветливо улыбнулся Эцуко. Женщина наконец смогла заговорить с какой-то дамой лет пятидесяти, пришедшей к елке с маленькой девочкой, видимо внучкой. Разговор шел на французском, собеседницы весело улыбались и даже жестикулировали, радуясь тому, что могут пообщаться свободно: одна – на доступном ей языке в незнакомом и непонятном мире советской столицы, а вторая – встретив представительницу западного (пусть и дальневосточного) цивилизованного мира, от которого оказалась давно отрезана. Ватануки заметил, как от «Колизея» по направлению к беседующей парочке направилась группа молодых людей – человек пять. У троих в зубах были зажаты дымящиеся папиросы, двое лузгали семечки, сплевывая на снег шелуху. Ничего приятного в облике молодых людей не замечалось, и Ватануки инстинктивно двинулся вперед. Крепкая рука схватила его за рукав пальто.

– Не волнуйся, – шепнул Чен, который тоже заметил хулиганов, но не только их, – все будет хорошо.

Наперерез лихим парням откуда-то сбоку вышло четверо других – не так ярко выглядящих, но покрепче, поосанистей и явно очень уверенных в себе. Ватануки остановился. Увидев соперников, хулиганы остановились, едва ли не хором сплюнули им под ноги, но круто развернулись на месте и почти бегом скрылись в переулке за кинотеатром.

Чен рассмеялся и кивком указал на немолодого, высокого и крепкого мужчину, который, стоя в отдалении еще с двумя парнями, так же внимательно наблюдал за картиной несостоявшейся схватки: