Тайна двух чемоданов

– Факт самоубийства зафиксирован прибывшими нашими сотрудниками и сотрудниками милиции. Все оформили официально. Военный атташе вскрыл себе живот фамильным мечом прямо в своем кабинете в посольстве. Говорят, картина была еще та… – начальник отвернулся к окну, – все в крови, кишки из брюха вывалились, вонища, – открыл форточку, впустив в кабинет свежий морозный воздух с улицы Дзержинского.

– У него не было ассистента? – вдруг мрачно спросил Чен.

– Какого еще ассистента? – повернулся к нему комиссар. – Вы там сдурели все с вашими японцами, Чен? Он, по-вашему, вдвоем с кем-то должен был кишки выпускать?!

– Никак нет, – понурил голову Марейкис, – виноват, глупость сказал.

– Да вы умные вещи что-то неохотно излагаете! – опять распалился комиссар. – Самоубийство военного атташе по неизвестной причине – само по себе международный дипломатический скандал! А если эта причина еще и перестанет быть «неизвестной»? Что тогда? Что вы оба молчите? Я жду от вас ответов и предложений!

Чен откашлялся и встал. Заманилов и комиссар выжидательно повернулись к нему и притихли.

– Товарищ комиссар, если самоубийство подполковника Накаямы – на почве шантажа… У нас есть шанс, что причина так и останется неизвестной. Никому не хочется быть ославленным после смерти, а для японца, тем более, для японского офицера, такая сл… такой вариант развития событий – хуже самой смерти. Смерть он выбрал страшную – медленную и мучительную. Насколько я помню отчет экспертов и следователя, он умер уже у них на руках. Они прибыли в посольство… с учетом того, когда поступил вызов, сколько им пришлось ехать… да добавьте сюда время пока собственно Накаяма обнаружили японские дипломаты…. Короче говоря, прошло часа полтора-два после самоубийства. Значит, умирал он долго и тяжело. Хотя, конечно, история знает случаи, когда после харакири самураи жили еще около суток, но это совсем уж… невыносимо. Что же касается ассистента, то в Японии, как нам это ни странно, действительно в таких случаях прибегают к подобным к услугам. Как правило, это друг, соратник или даже начальник умирающего. Неважно. Тут главное, чтобы он был хорошим фехтовальщиком, потому что, когда самоубийца вонзит себе в живот меч или кинжал, ассистент должен одним взмахом меча снести несчастному голову. И промахнуться нельзя – позор!

– Гуманно, – задумчиво покачал подбородком Заманилов, – гуманно.

Чен кинул на него презрительный взгляд и продолжил:

– То, что подполковник Накаяма не обратился за помощью к ассистенту, а он, безусловно, мог найти такого человека из числа дипломатов или хотя бы пригласить человека военного, например, военно-морского атташе капитана Ватанабэ, говорит нам о двух вещах…

Теперь уже оба начальника с нескрываемым интересом слушали Чена, и даже Заманилов больше не перебивал и не пытался сделать вид, будто может сказать нечто более веское, чем его подчиненный.

– …О двух вещах. – Марейкис сделал паузу, посмотрел на капитана сверху вниз и продолжил: – Первое. Думаю, что поводом для гибели подполковника Накаямы действительно стал шантаж. Он подвергся какому-то позорящему его действию, и не то что о сотрудничестве с противником, а даже о самой жизни он размышлять более не имел права. Он был страшно опозорен и, как самурай и как офицер, должен был умереть. Следовательно, методы работы с японскими разведчиками, примененные капитаном госбезопасности Заманиловым, никуда не годятся, и я вынужден буду повторить свое мнение письменно в виде рапорта.

Второе. Учитывая причину самоубийства, те его… отягчающие детали, о которых я только говорил, уверен: Накаяма никому ничего не рассказал. Это может означать, что перед смертью подполковник в первую очередь уничтожил все улики, которые могли бы навести японцев на мысль о том, что именно произошло.

– «Может означать», «могли бы навести»… – раздраженно бросил комиссар, и Заманилов немедленно согласно покивал головой. Он уже начал приходить в себя, чутьем опытного аппаратчика почувствовав, что его личная грозовая туча уже унеслась и опасность удара молнией сейчас нависла над Ченом. – Это ваша забота, персонально ваша, Марейкис: контроль за действиями внутри японского посольства. Весь отдел работает снаружи, вы прекрасно знаете и понимаете, что наши возможности здесь ограничены, – комиссар помрачнел, – к японцам внутри не подступиться из-за языка и их сплоченности. Основной нашей надеждой были женщины, а женщин курируете непосредственно вы! Вы, а не капитан Заманилов и не кто-либо другой! И только они вхожи к японским дипломатам в их святая святых! А теперь что?!

Чен попытался слабо сопротивляться:

– Товарищ комиссар, я лично провел операцию по выемке секретных документов из сейфа военного атташе. Провел по обычной схеме, с помощью агента «Ирис». Сделал это, как выяснилось, еще до прибытия на объект капитана Заманилова, и цель его прибытия туда мне совершенно не ясна…

– Она и не должна быть вам ясна, – перебил его комиссар, – ваш начальник не обязан согласовывать с вами свои действия.