Тайна двух медальонов

Покойная была одета в желтую пижаму. Правая штанина брюк задрана выше колена. Кофта навыпуск едва прикрывала пояс брюк, ее три верхние пуговицы были расстегнуты. Руки свободно лежали вдоль тела. Голова была отклонена в сторону, глаза открыты. На лице и обнаженных частях тела Майзель увидел сине-фиолетовые трупные пятна.

Он прикрыл труп простыней и перевел взгляд на прикроватный коврик. У изголовья кровати виднелась лужица из слюны, слизи и рвоты. От нее исходил кисловатый запах.

— Доктор, как могло случиться, что женщину стошнило именно сюда? На подушке, где лежит ее голова, нет никаких следов.

Доктор Хангерштайн ответил не сразу. Он протер очки кончиком галстука, не выказав при этом ни малейшего беспокойства. Он всегда размышлял, обстоятельно обдумывал каждое слово, прежде чем дать ответ, а главному комиссару — особенно.

— Положение тела умершей было изменено, — решительно сказал он после паузы и, подойдя к Майзелю, мотивировал свое заявление: — Умершая пролежала на спине непродолжительное время. На плечах и в определенных местах ягодиц имеются трупные пятна. Однако в местах опоры трупа на поверхность обычно трупные пятна отсутствуют. Это совершенно очевидно, поскольку уже относительно небольшого давления достаточно, чтобы вытеснить кровь из капиллярной сети. На данном теле обнаруживаются блеклые зоны, то есть места, где трупные пятна отсутствуют: на правой стороне икр, на протяжении всего бедра, вплоть до верхней его части, и только затем переходят на внутреннюю сторону запястий и на лоб.

Доктор раздел умершую.

— Вот на эту часть бедра приходится центр тяжести тела, это хорошо видно. Отсюда следуют два вывода: смерть наступила в каком-то другом месте и труп позднее перенесли сюда. Это «позднее», судя по состоянию рвотных масс, могло произойти максимально два часа назад. Но скорее всего туловище умершей свешивалось с правой стороны кровати. Верхняя его часть опиралась на ладони и лоб. А именно внизу, у основания кровати, о чем свидетельствуют те же рвотные массы.

Сказанное доктором Хангерштайном убедило Майзеля.

— А непроизвольно она не могла откинуться назад? — спросил он после непродолжительного молчания.

— Такое возможно в агонии или сразу по ее окончании. Но тогда на плечах и ниже не появились бы трупные пятна. После наступления смерти изменение положения трупа невозможно без посторонней помощи. Это противоречило бы всем законам физики. Не забывайте, что основная часть тела умершей свешивалась с кровати. Мертвое тело само собой не поднимется на кровать и не уляжется в таком удобном положении.

Дверь отворилась, и вошел Стефан Кройцц. Он молча смотрел на своего шефа, пока тот не разрешил ему заговорить.

— Доктор Эрика Гроллер живет здесь около двух лет. Переехала сюда из Гамбурга, точный адрес у меня записан. Родилась семнадцатого сентября тысяча девятьсот тридцать седьмого года, следовательно, ей двадцать восемь лет. Она замужем за врачом-гинекологом Эберхардом Лупинусом, проживающим в Гамбурге. Доктор Гроллер — окулист, держит практику в Штеглице, Шлоссштрассе, сто тридцать пять. Я позвонил туда. Секретарша сказала, что доктор Гроллер не будет принимать два дня, то есть сегодня и завтра. Я представился знакомым доктора, и секретарша доверительно сообщила мне, что фрау Гроллер уехала на медицинский конгресс в Париж.

— Спасибо, — обронил Майзель, а про себя подумал: «Ох уж эти мне болтливые бабы! Будь она моей секретаршей, я бы ее уже давно пристрелил».

Затем он прошел на середину комнаты и выжидательно посмотрел на врача.

— Итак, доктор, продолжим!

Доктор Хангерштайн откашлялся.

— Вы, конечно, хотите услышать от меня заключение о характере, причинах и времени смерти. Начнем со времени. Пока, судя по трупному окоченению и трупным пятнам, можно предположить, что смерть наступила примерно семь-девять часов назад. То есть, — он взглянул на часы, — около полуночи…

— А конкретно?

— Сейчас можно сказать только приблизительно: между двадцатью тремя часами и часом ночи. Сделать предварительное заключение о характере смерти также не представляет труда: паралич дыхания, которому предшествовали судороги; вероятно, произошел коллапс. Выделение рвотных масс не связано прямо со смертью. Что касается причины смерти, то тут… я не пришел к непреложным выводам. Подождем вскрытия и результатов лабораторных исследований. Очевидно только одно: на трупе нет никаких типичных признаков насилия, поэтому утверждение о насильственной смерти пока неправомочно. Господин Майзель, позвольте заметить, что при подобных обстоятельствах никто не в состоянии сразу идентифицировать убийство или самоубийство, даже врач.

— Вы действительно не обнаружили на трупе наружных телесных повреждений? — Майзель вспомнил о следах крови на веранде.

— Нет.

— Есть какие-нибудь признаки, указывающие на болезнь или на сильную боль, от которых женщина могла скончаться?

— Внешних — нет.

— А на отравление?

— Сейчас я не могу ответить на этот вопрос, господин Майзель. Подождем результатов экспертизы. Чем раньше вы меня отпустите, тем быстрее их получите.