Тайна двух океанов

— Ну? — настаивал Матвей Петрович, не дождавшись ответа. — Чего вы стесняетесь? Как мы сможем подготовить ваш переход на наш корабль, не зная сколько времени в нашем распоряжении?

— Я не знаю, — глухо ответил Крок, не поднимая головы и опускаясь на стул по другую сторону стола.

— Этого не может быть! — резко возразил Матвей Петрович, ударив ладонью по карте. — Вы требуете от меня обязательств, не давая мне возможности выполнить их! Это нелогично. И, наконец, какая разница между информацией о координатах и информацией о сроке прибытия? Почему вы первую можете давать, а от второй отказываетесь? Типичная противоречивость широкой славянской души.

Матвей Петрович с досадой откинулся на спинку стула, перекинул ногу на ногу и забарабанил пальцами по столу.

— Перестаньте жеманничать и ломаться, Крок! — решительно продолжал он после минутного молчания. — Я должен знать срок. Если вы не скажете, то наше соглашение аннулируется. И не только соглашение. Мы больше не будем заинтересованы в вашем благополучии. Не забывайте, что все ваши расписки старик Абросимов передал в наше распоряжение. И ваша записка ко мне тоже в надежной сохранности… Ну! — досадливо и с нетерпением закончил Матвей Петрович. — Срок! Срок! Стоит ли ссориться друзьям из-за такого пустяка!

Крок порывисто встал со стула, быстро прошелся два раза по комнате и, резко остановившись у стола, запинаясь, произнес:

— Хорошо… Но я не уверен… Я слышал, что срок назначен на двадцать третье августа…

Словно от удара электрического тока, Матвей Петрович привскочил и тут же медленно опустился на стул. Коричнево-желтое лицо его окаменело, глаза спрятались под опущенными раскосыми веками.

— Вот как! — пробормотал он, видимо с трудом подавляя волнение. — Двадцать третье августа? Это… это очень интересно…

Помолчав, он продолжал уже спокойнее:

— Теперь все ясно, любезный Крок. Конечно, до двадцать третьего августа мы успеем снять вас с судна. «Леди Макбет» или другой наш корабль даст вам своевременно знать об этом… — И, словно забыв о присутствии Крока, устремив глаза в пространство, он медленно и задумчиво повторил: — Двадцать третьего августа… Что это? Случайность?… Или им стало известно?…

Наконец Матвей Петрович встряхнулся, взял карандаш и, поиграв им, переменил разговор:

— Что вы думаете, Крок, делать, когда приедете к нам? Ведь вы будете богатым человеком… — И, сдержанно улыбнувшись, добавил: — Обладателем прекрасной жены… и не менее почтенного тестя.

— Не знаю еще, Матвей Петрович, — глухо и неохотно ответил Крок. — Может быть, уеду в Америку. Меня неоднократно приглашали туда на работу.

— О Крок! — обиженно сказал Матвей Петрович. — Если вы намерены продолжать работать, неужели вы думаете, что вас, талантливого инженера, специалиста по реактивным двигателям, недостаточно оценят в моей стране? Я надеюсь, когда вы поживете у нас, вы перемените свое мнение и свои намерения… Ну-с, а теперь вернемся к делу. — Матвей Петрович наклонился над картой и продолжал: — В следующем, самом удобном пункте — Гибралтаре — вас будет поджидать…

Внезапно, не закончив фразы, он поднял голову и прислушался. Встревоженный Крок повернул лицо к дверям и замер на месте. В наступившей мертвой тишине донеслись отдаленные, чуть слышные шорох и движение. Матвей Петрович мягко, неслышно, как кошка, вскочил со стула.

— Внимание! — прошептал он. — Все документы и бумаги о походе — на стол!

Он выхватил из бокового кармана несколько тонких бумажек с рядами цифр, чертежами, рисунками и швырнул все это на стол. Потом, бросившись в один из углов комнаты, быстро, но тихо выдвинул из высокой шифоньерки ящик, сгреб в горсть все его содержимое и тоже бросил на стол.

Крок в это время дрожащими руками шарил в своих карманах, доставая оттуда бумажки. Его движения совсем не были похожи на быстрые, четкие, уверенные движения Матвея Петровича. Крок беспорядочно хлопал себя по карманам, хватал со стола то одну, то другую бумагу, пробегал ее глазами, совал обратно в карман и через мгновение вновь выхватывал оттуда, чтобы опять положить на стол.

— Вы уверены, что это… что это… к нам? — спросил он глухим, прерывающимся шепотом.

— Да! — коротко бросил Матвей Петрович и, нагнувшись, вытащил из-под кровати большой эмалированный таз.

В передней послышался короткий звонок. Крок пошатнулся и оперся рукой о стул. Даже сквозь полумрак комнаты можно было различить, как побледнело его лицо.

— Бросайте все эти бумаги в таз! — приказал Матвей Петрович.

Крок почувствовал, что его руки сразу сделались вялыми и непослушными. Он захватил бумаги со стола и побежал с ними к тазу. Несколько бумажек, трепеща и колыхаясь, упали на пол.

— Вы с ума сошли! — прошипел Матвей Петрович, подбирая бумажки. — Вы нас погубите!

Раздался второй, длительный и резкий, звонок.

— Подожгите бумаги и скорее надевайте плащ! Матвей Петрович, обнаруживая неожиданную силу, начал придвигать к дверям тяжелый книжный шкаф. Из передней послышался гулкий удар, другой, и потом треск дерева. Спички ломались, вспыхивали и тухли в дрожащих руках Крока.