Тайна двух сфинксов

Громкий крик не то ужаса, не то безмерной радости пронесся в этот поздний час по пустым, гулким аудиториям института…

ГЛАВА ШЕСТАЯ О несостоявшемся объяснении, тысячелетней жизни и о речи, которой никто не произносил

Из консерватории Нина возвратилась сегодня усталой. Кончался учебный год, и надо было много заниматься.

Дверь ей открыла Наталья Павловна. Нина молча прошла в комнату, постояла перед окном, подсела к роялю и стала наигрывать одним пальцем какую-то бесконечную и грустную мелодию. Потом так же лениво она положила на клавиатуру вторую руку, и звуки стали полнее и шире. Она играла, не вдумываясь в точность. Это было похоже на импровизацию. И мысли тоже не имели определенности — они скользили, не задевая одной, неотвязной.

Как и полагается в таких случаях героям повестей, Нина думала о нем, об Андрее. Наверное, о какой-нибудь прогулке с ним в парке или вдоль набережной, когда должно было произойти решающее объяснение, которого она так ждала. Но объяснение не состоялось по вине автора, не пожелавшего обременять повествование описанием того, с чем читатель уже встречался в доброй сотне других книг.

Нина с шумом захлопнула крышку рояля, включила радиоприемник, и комната сразу наполнилась немыслимым воем и скрежетом джаза.

— Нина! Выключи радио, ты мне мешаешь! — послышался голос Натальи Павловны. — Кстати, тебе сегодня звонил Андрей и просил зайти за ним в институт. Не понимаю, что за фантазия — звать в институт ночью. Ведь уже больше десяти часов.

Нина выключила радиоприемник.

— Ты слышала, что я сказала? Андрей звонил!

— Слышала, — недовольно ответила Нина, — я не пойду.

— Как хочешь… Ты что, устала?

— Нет, просто так, не пойду. Не хочется!

Нина снова подошла к роялю и, не подняв крышки, села, опустила голову и задумалась.

«Вот только сегодня позвонил. Это. вместо того чтобы прийти самому. Все занят. Ну, конечно, ученый!» — И она почувствовала, что до боли возненавидела белый халат и шапочку на голове.

Они не виделись так долго! Где он сейчас? Должно быть, в своей лаборатории с кроликами. Обязательно с кроликами. Все ученые сидят или с кроликами, или с микроскопом. О! Как она была бы рада увидеть его, пусть даже вместе с кроликами! Но она не пойдет, ни за что!..

«А эта ассистентка, — вдруг вспомнила Нина. — Верочка… красивая… Хотя нет, красивой ее назвать нельзя… Рука у нее какая крепкая».

Нина перелистала тетрадку нот и вдруг совершенно непоследовательно сказала нарочито равнодушным тоном:

— Впрочем, мама, я, может быть, и зайду к нему.

Теперь, когда решение было, наконец, принято, она торопилась: начала было переодеваться, потом решила, что не стоит. Взяла в руки легкий летний плащ и отбросила его.

Вот она уже бежит по лестнице, и ей кажется, что ступенек сегодня больше, чем всегда, ну прямо конца им нет…

А там, куда торопилась Нина, в это время происходили удивительные события.

Когда Андрей наклонился над мумией, он не мог удержаться, чтобы не вскрикнуть. Еще через мгновение, подняв руку, в которой была зажата большая лупа, он подбежал к телефону и позвонил Нине. Но ее не оказалось дома. Было досадно, что он не может поделиться с ней своей радостью.

— Виктор! — крикнул громко Андрей.

Только теперь он вспомнил, что друг его здесь, рядом, и, бросившись в коридор, начал тормошить Виктора Петровича. Но тот спросонья отмахивался и мычал что-то нечленораздельное. Тогда Андрей наклонился и крикнул ему прямо в ухо:

— Виктор, мумия оживает!

Виктор Петрович так быстро вскочил, что не мог сразу понять, где находится. А Андрей уже тащил его за руку в лабораторию.

Мумия лежала в ванне по-прежнему неподвижно, и Виктор Петрович в недоумении посмотрел на Андрея. Тот все что-то говорил и совал ему в руки какой-то предмет, а Виктор Петрович, разоспавшийся и огорошенный криком Андрея, никак не мог понять, чего от него хотят. Тогда Андрей насильно наклонил голову Виктора Петровича к мумии и подсунул ему к глазам большую лупу. И только теперь Виктор Петрович ясно увидел то, о чем говорил Андрей. Раньше у мумии ничего подобного не было — это Виктор Петрович прекрасно помнил.

— Это волосы? У него растут усы и борода? — удивленно спросил Виктор Петрович, словно не доверяя себе.

— Что там усы и борода! Ты посмотри лучше, ведь даже шевелюра на голове отрастает, — весело ответил Андрей. — Как видишь, мы все же пробудили искру жизни в мумии. Твой Мересу становится красавцем!

— И это только начало? — с надеждой в голосе вновь спросил Виктор Петрович.

— Я думаю, что это все, чего мы смогли добиться от твоего архитектора. Впрочем, можно проверить.

Андрей подошел к прибору с раствором, питающим ткани мумии, и переключил рычажок на сосуд с адреналином. Потом они оба сели на пол и уставились на пробирки, куда по-прежнему мерно падали капли жидкости. Прошло несколько секунд, и вот в пробирках, собирающих раствор из сосудов пальцев, темп падения капель резко замедлился. Разница в темпе была настолько очевидна, что не оставляла места сомнению.