Тайна двух сфинксов

— А!.. Вы про Виктора? Ну, он, должно быть, спросонок услышал в обычном шуме то, что ему очень хотелось услышать. Зато я, Нина, очень доволен. Вы знаете, почему я звонил вам? Ведь мне удалось на опыте подтвердить свою гипотезу анабиоза. Поздравьте меня!

Здесь мы должны отдать должное традициям. Ведь какие бы научные проблемы ни решались в научно-фантастических повестях, редкий автор обходится без того, чтобы не соединить два любящих сердца.

Поэтому, когда Виктор Петрович, кончив писать, радостный и возбужденный, бросился к молодым людям, чтобы что-то прочесть им, он смущенно отвел глаза и на цыпочках, не оглядываясь, вышел, осторожно прикрыв за собой дверь…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ, в котором дается ответ на законные вопросы читателя

Когда высушенную и вновь забинтованную мумию привезли обратно в музей, Виктор Петрович встретил ее как хорошую знакомую. Он открыл саркофаг и похлопал мумию по тому месту, где, предположительно, должно было быть плечо. Потом он торжественно водрузил саркофаг на специально приготовленное место в одном из залов музея.

Над саркофагом висел лист бумаги с жизнеописанием того, кто носил опахало слева от фараона, — хранителя сокровищ империи и управителя строительными работами в обители вечности архитектора Мересу. Но теперь Виктор Петрович внес в это жизнеописание существенное добавление. В том месте, где речь шла о гибели молодого архитектора, посетители музея читали уже знакомый нам из древнего папируса текст:

«И в последнюю минуту земной жизни дало небо сознание Мересу, и сказал он великому:

«Отомсти… убийце, друг и повелитель мой… Сушоу…»

Дальше рукой Виктора Петровича были дописаны слова, которые не успел произнести умирающий:

«…скажет тебе правду. Да не простят боги верховному жрецу Корту, убийце моему».

И все читавшие этот папирус не сомневались в подлинности слов, добавленных Виктором Петровичем. Да это и понятно. Ведь именно такой вывод сам собой напрашивался из всего рассказанного ранее.

А несколько позже, в одном из журналов появилась статья Андрея Ковалева, в которой ученый подводил некоторые итоги исследований в области анабиоза. Заключительная часть статьи привлекла всеобщее внимание.

«Факты, приведенные нами выше, — писал Ковалев, — доказывают принципиальную возможность анабиоза, то есть состояния, промежуточного между жизнью и смертью, у всех живых организмов, в том числе и у теплокровных. И если сухой анабиоз у растений позволит по-новому решить проблему длительного хранения семян вообще и продовольственного зерна в частности, если он неизмеримо облегчит хранение, транспортировку и использование бактериальных удобрений в высушенном состоянии, то, прокладывая путь к холодному и сухому анабиозу у теплокровных животных, мы открываем такие возможности для медицины, которые трудно переоценить.

Современная техника хирургии позволяет сращивать нервы, сосуды, кости и другие части тела. Значит, нет ничего, что помешало бы «приживить», например, отрезанную ногу или руку. Надо только доставить пострадавшего и отрезанную конечность на хирургический стол почти немедленно. Возможно ли это? В большинстве случаев нет.

Между тем уже давно научились сохранять на некоторое время при температуре в ноль градусов части кровеносных сосудов. Когда же их помещают в баллон, из которого выкачан воздух, и держат при шестидесятиградусном морозе, то срок хранения может быть значительно увеличен.

И вот представьте себе автомашину «скорой помощи», оборудованную установкой холодного анабиоза. Уже одно это спасет от непоправимого, казалось, несчастья сотни и тысячи людей.

А проблема пересадки органов! Можно ли заменить преждевременно изношенное сердце, пораженные болезнью легкие? Здесь мы оказываемся уже в сфере действия сухого анабиоза. Ведь срок хранения органов и тканей в состоянии сухого анабиоза практически не ограничен. Это доказано и опытом на египетской мумии, в тканях которой нам удалось вызвать сосудистые реакции на адреналин. Следовательно, пользуясь сухим анабиозом, каждая клиника сможет иметь необходимый запас сухих тканей для последующей пересадки.

В этих радужных перспективах есть, правда, одно «но». Это проблема биологической совместимости тканей. Любая пересадка удается только тогда, когда мы пересаживаем органы и ткани, взятые от того же самого организма. Получается как и с переливанием крови: человек умрет, если ему перелить кровь другой группы. Групп крови четыре. И ученые уже установили, что группам крови соответствуют определенные группы тканей. Знание этого облегчит пересадку тканей и органов, но не избавит хирурга от затруднений при поисках материала, подходящего для пересадки.