Тайна ее прошлого

— А как поживает Моник? — с интересом спросил Чарли, снова меняя тему разговора. Под взглядом Франчески он чувствовал себя весьма неуютно; он чувствовал, что она внимательно изучает его, пытаясь определить, кто перед ней — враг или друг, однако, к каким она пришла выводам, Чарли понять не мог. И все же ему было очень жаль, что Франческе приходится быть постоянно настороже, боясь всего, что появлялось в ее жизни. В этом отношении она являла собой разительный контраст с Сарой, которая не боялась никого и ничего — ни жестокого мужа-тирана, ни ревущих штормов Атлантики, ни самой смерти. Впрочем, Чарли признавал, что ей потребовалось целых восемь лет, чтобы решиться сделать шаг, полностью изменивший ее жизнь. Сара не ушла от мужа сразу после того, как он избил ее в первый раз — Чарли только удивлялся ее долготерпению, — но в конце концов она, слава богу, все же сумела сделать это. Не понимал он и того, как после такого обращения Сара не прониклась ненавистью к мужчинам и сумела даже полюбить своего Франсуа. Об этом, несомненно, тоже было написано в дневниках, и Чарли ощутил острое желание поскорее вернуться к чтению.

— У Моник все хорошо, — ответила Франческа, тщательно подбирая слова. — Ей очень хочется снова кататься на лыжах, но у меня, к сожалению, сейчас почти нет времени.

Первым побуждением Чарли было предложить взять девочку с собой, но он сдержался. Это могло бы напугать Франческу и надолго отвратить ее от него. Чарли должен был продвигаться вперед с предельной осторожностью и делать вид, будто ее реакция на те или иные его слова вовсе его не интересует. Не знал Чарли и того, почему ему так не хочется спугнуть ее неосторожным словом или движением, но это было легко объяснить. «Просто мне очень нравится ее дочь», — твердо сказал себе Чарли, надеясь убедить себя в том, что это — единственная причина, по которой он стремится приручить Франческу Виронэ, однако в глубине души он понимал, что дело не только в этом. Франческа со своей настороженностью и неприятием мужчин действовала на него как красная тряпка на быка; она олицетворяла собой ходячий вызов, и Чарли не желал признавать этого только потому, что это лежало слишком на поверхности.

— Она — замечательная маленькая лыжница, — не скрывая своего восхищения, сказал он, и взгляд Франчески потеплел еще на сотую долю градуса. Очевидно, похвала была ей приятна, а Чарли на это и рассчитывал, благо для того, чтобы сказать это, ему не пришлось покривить душой. Девочка действительно очень ему нравилась.

Они вместе двинулись к кассе, и Франческа слегка приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но неожиданно передумала и даже остановилась.

— Вы что-то хотели сказать? — повернулся к ней Чарли. Он так хотел разговорить Франческу, побудить ее к еще большей откровенности. И отчасти ему это удалось. Франческа опустила глаза.

— Я… я хотела извиниться перед вами, — проговорила она, слегка запинаясь. — Я, кажется, обидела вас, когда увидела вас с Моник в кафе и узнала, что вы заплатили за ленч. Но и вы поймите меня… Моник такая общительная, а мне хотелось приучить ее к тому, чтобы она никуда не ходила с незнакомцами и не позволяла никому платить за какие-то лакомства или игрушки, которые ей вдруг захотелось получить. Она еще мала и не понимает, как это опасно…

— Конечно, вы правы, — кивнул Чарли, заглядывая ей прямо в глаза. Он отчетливо увидел, что ей захотелось отстраниться, отгородиться от него высокой каменной стеной, но на этот раз Франческа превозмогла свое желание. Сейчас она была похожа на прелестную маленькую лань, которая стоит на поляне и чутко прислушивается к любым шорохам и запахам, готовая каждую секунду снова скрыться в чаще. — Я понимаю, — повторил он, и Франческа отвернулась, но прежде он увидел в ее глазах такую боль, что она обожгла его самого, словно раскаленное тавро. Что могло с ней случиться? Что она пережила? Было ли у нее все гораздо хуже, чем то, что выпало на долю Сары? Было ли это хуже того, что пережил он сам, когда Кэрол ушла от него к Саймону? Почему Франческа оказалась такой легко уязвимой и такой ранимой?