Тайна ее сердца

Шарлотта складывала в тарелке отварной картофель и пастернак, а потом чертила вилкой ровные ряды. Она наклонилась к Мэггс и понизила голос:

– Как думаешь, Годрик когда-нибудь… – Она откашлялась, подыскивая нужные слова, и ее лоб прорезали морщины, похожие на бороздки в тарелке. – Как думаешь, Годрик когда-нибудь захочет сблизиться с нами?

– Не знаю, – честно призналась Мэггс. Услышав рассказ мужа о его детстве, она поняла, что пропасть между ним и остальными членами семьи образовалась еще до того, как смерть Клары сделала Годрика отшельником. Они были так далеки друг от друга. Так возможно ли навести мост над пропастью, которую неумолимо расширяют время и расстояние?

Мэггс закусила губу и откинулась на спинку стула, когда лакеи внесли бокалы со сливочным коктейлем.

– Просто… – Шарлоттта по-прежнему хмурилась, глядя в бокал с коктейлем. Она взяла ложку, потыкала ею в густую массу, а потом снова положила на стол. – Когда я была маленькой, он казался мне таким высоким и сильным. Я считала его богом. Мама говорит, я бегала за ним как привязанная, когда он приезжал навестить нас. Хотя это случалось нечасто. Должно быть, ужасно скучно, когда за тобой таскается девчонка, годящаяся тебе в дочери.

Как же хотелось Мэггс в этот момент швырнуть в мужа ложкой.

– Сомневаюсь, что ему было с тобой скучно, – мягко произнесла Мэггс. – Просто твоя мама вышла замуж за вашего отца, когда Годрик как раз вступил в очень сложный возраст. К тому же он потерял свою мать… – Мэггс осеклась. Да, Годрик испытал боль, будучи ребенком. Но теперь-то он взрослый мужчина, и у него не было причин сторониться сестер.

– Он мой брат, – прошептала Шарлоттта так тихо, что Мэггс едва расслышала ее слова. – Мой единственный брат.

От этих слов сердце Мэггс болезненно сжалось, и даже восхитительный коктейль приобрел горьковатый привкус. Необходимо как-то заставить Годрика понять, что его сестры и мачеха очень важны для него. Потому что это, возможно, его последний шанс примириться с семьей. Ведь едва только девушки обзаведутся семьями, им станет не до брата и не до воссоединения с ним.

И он закончит жизнь в полном одиночестве.

Мэггс медленно опустила ложку в пустую тарелку. Она пообещала уехать из Лондона – и от Годрика, – как только поймет, что беременна. В деревне у нее будет ребенок, друзья и родственники. Ведь она уже жила там очень счастливо, хотя для полного счастья ей не хватало только ребенка. А вот Годрик…

Кто есть у него?

Друг – лорд Клер. Но у лорда Клера своя семья, которая будет расти и требовать все больше времени. Мэггс представила состарившегося одинокого Годрика, окруженного лишь книгами. Придет день, и он перестанет надевать костюм Призрака и исчезать из дома по ночам, если, конечно, эта деятельность не принесет ему погибель еще раньше. И у него ничего больше не останется.

Мысль об этом причиняла Мэггс почти физическую боль. Она посмотрела на мужа, слушавшего, что говорит Лавиния. Да, она не любит его, но ведь он ее муж. И она несет за него ответственность. Как она раньше не понимала, что просто не может оставить его одного?

Джентльмены неожиданно поднялись со своих мест, и Мэггс поняла, что пропустила приглашение Геро выпить чаю в гостиной. Герцог помог подняться из-за стола сначала миссис Сент-Джон, а потом Мэггс, отдав предпочтение возрасту и тем самым еще больше возвысившись в глазах Мэггс.

Миссис Сент-Джон взяла под руки невестку и Шарлоттту.

– О чем это вы шептались так серьезно за десертом?

– О Годрике, – вздохнула Шарлоттта, и миссис Сент-Джон просто кивнула, ибо что тут еще скажешь?

В гостиной Геро уже разливала чай, в то время как Сара села к клавесину и нажимала на клавиши, пробуя свои силы.

– О, девочки, спойте, прошу вас, – попросила дочерей миссис Сент-Джон, беря чашку с чаем. – Ту балладу, что вы разучили несколько дней назад.

Джейн и Шарлоттта взялись за руки и затянули балладу под аккомпанемент клавесина.

– Чудесно, просто чудесно, – пробормотала бабушка Элвина, постукивая пальцами по подлокотнику кресла в такт музыке.

Мэггс откинулась на спинку стула и с наслаждением слушала. Ее собственный голос мог бы испугать стаю ворон, но она любила слушать, как поют другие. Сестер Сент-Джон нельзя было назвать выдающимися певицами, но они обладали очень приятными голосами. Мэггс даже не отвлекало то обстоятельство, что они время от времени запинались и хихикали. Они пели перед своими родными, и Мэггс радовалась тому, что девочки чувствуют себя легко и непринужденно в компании таких высокопоставленных леди, как Геро и Лавиния.

Через час к дамам присоединились джентльмены, и Мэггс сразу же заметила, как напряглись сестры. Она вздохнула. Трудно было расслабиться в присутствии ее брата Томаса или герцога. Гриффин тоже пришел, и Мэггс решила с ним поговорить.

Поэтому она потихоньку подошла к брату и попросила показать ей дом, которого она еще не видела.