Тайна фамильного зеркала (СИ)

Он открыл дверь и они вышли на крыльцо. Их тут же поглотили клубы тумана, скрыв стену дома и дверь. Это было настолько непривычное ощущение, что в первую минуту становилось страшно до дрожи от какой-то обреченности. Не было видно ничего: ни неба, ни земли, ни края горизонта. И, усиленно вглядываясь, так хотелось что-то увидеть, различить сквозь эту плотную завесу - хоть маленький край неба, пусть даже затянутого тучами, хоть камешек или травинку под ногой. Но казалось, ничего этого не существует. Поражала удивительная тишина, как будто туман поглощал все звуки и заглушал даже твой собственный голос и дыхание. Серая душная мгла опустилась непроницаемым облаком и не пропускала никаких движений, никакой жизни извне.

- Так умиротворяюще, да? - сказал дядя.

Юджин вздрогнул, он забыл, что не один.

- Слишком умиротворяюще. Даже страшно, - ответил мальчик.

- Пойдем в дом, будем завтракать.

Юджин постоял еще немного, тщетно вглядываясь перед собой, и ощупью стал пробираться к входной двери.

Позолоченная ажурная рама отражала свет бликами разной яркости и глубины. Мелкая сетка трещин покрывающих ее, придавала зеркалу утонченный налет древности. Само стекло было гладким, ровным, словно поверхность горного озера. Оно не искажало и не искривляло пространство, но отражало предметы будто в дымке старины, немного размывая очертания и приглушая тона.

Юджин провел рукой по холодной позолоте и отступил на шаг, чтобы еще раз взглянуть на это изделие с дальнего ракурса.

- Как ты его находишь - старомодно? - спросила бабушка, входя в гостиную, где мальчик ждал остальных, чтобы вместе позавтракать.

- Необычное. Кажется, очень ценное.

- Да, оно ценное для нас. Этому зеркалу больше двухсот лет. Оно принадлежало предкам моего мужа - твоего дедушки. Сколько поколений запечатлелось в нем. Оно знает о нас все. Знает нас, лучше нас самих. Большая часть жизни нашей семьи прошла перед ним. Оно неизменно висит здесь уже полвека.

- Как семейная реликвия?

- Как молчаливый свидетель. Кажется, когда мы уйдем из этого мира, оно будет продолжать жить за нас. Будет глазами, связывающими нас с этим миром.

Туман, окутавший остров, вскоре растаял; небо просветлело, заблестело солнце, раскидывая косыми лучами по волнам моря. Казалось лето пришло и сюда, в этот унылый угрюмый край мира. Юджин отправился к морю. Но он не успел дойти до берега, когда солнечный свет внезапно потух и небо застелили штормовые тучи. Пронесся холодный ветер, прижимая безжалостными порывами тонкую молодую траву к земле. Море волновалось, оно дышало задумчиво и раздраженно; на его дымчато-серой поверхности кружились пенистые гребни; каскады волн накатывали на каменистый берег, оставляя полосы пены, они извивались и бились о поднимающиеся из воды утесы, стремясь в непрерывном потоке сломить скалистые глыбы, которые были безмолвны, сохраняя свою упорную стойкость. Стихия не бушевала, она будто играла и веселилась этой игрой, каждым своим движением напоминая, что может ударить в полную силу.

Юджин насквозь промок пока добежал до дома. Не успел он подняться на крыльцо, как струи дождя сплошным потоком полились с неба. У входной двери стоял отец, опираясь на перила, и, покуривая сигарету, наблюдал за грозой.

- Завтра прогуляемся под парусами, - сказал он, заметив взобравшегося сына.

- Вряд ли это получится, если будет гроза.

- Завтра будет спокойно. Всегда так бывает. Выглянет солнце и будет легкий бриз, который нам как раз и нужен.

- Отец, почему ты живешь здесь? Разве где-нибудь в городе не лучше?

- Я бываю в городе по делам фирмы. А вообще, здесь мой дом. Я не представляю, что могу жить где-нибудь еще. Мы все привязаны к этому месту.

- Но здесь так уныло, так однообразно.

- Да, однообразно. И жизнь течет незаметно. Но как будто нас здесь что-то держит. Я хочу, чтобы ты пожил здесь. Понял, почему мы любим это место. Посуди сам, у тебя никого нет. Здесь твоя новая семья. Ты должен остаться.

- Нет, отец. Не огорчайся. Но я не представляю, как я могу здесь жить.

- Юджин, как ты можешь быть таким черствым? Твой отец просит тебя, - на крыльцо вышла Элеонор и остановилась рядом с ними.

"У них нет своих детей и, по видимости, не может быть. Поэтому они так цепляются за меня. Но зачем обязательно жить здесь? Почему бы не снять квартиру где-нибудь в городе? Пусть не в Лондоне, но хотя бы в порту", - подумал Юджин.

- Я подумаю, - ответил он и зашел в дом. Мальчик не любил, когда его начинали уговаривать, тем более что он уже все решил. Он не собирался обрекать себя на добровольное затворничество на острове, он хотел посмотреть мир, хотел побывать в разных концах света. Может быть, увидеться с матерью, если удастся ее найти.

На следующее утро Юджин встал с головной болью. У него была температура, и его разбирал кашель, сказался суровый, влажный климат северных островов. Он проснулся поздно, поэтому сидел в гостиной и завтракал в одиночестве. Покончив с едой, он вышел из дома.

На придомовой площадке стояли отец, бабушка и Элеонор. Они о чем-то спорили, но тут же затихли, когда он подошел.