Тайна генерала Багратиона

Изящная оранжерея примыкала к дому со стороны двора. От галереи к ней вела довольно крутая лестница, и Фредерика-Доротея советовала спускаться медленно, держась за перила. По пути она рассказывала молодой гостье об устройстве теплицы: калорифер, подогревающий воздух зимой, дорожки, выложенные мраморными плитами, большие глиняные горшки, круглые и квадратные, наполненные черноземом.

Когда они очутились на месте, Екатерина Павловна удивилась. Оранжерея походила на карликовый тропический сад. Этот вид ей придавали пальмы «юкка» с длинными узкими листьями и «драцена», украшенная пучком изгибающихся желто-зеленых листьев на вершине суставчатого ствола. Декоративные банановые деревья высотой чуть более метра красовались пышными желтыми цветами. Но истинным сокровищем графини Бельгард являлись миниатюрные орхидеи — в горшках на подносе с галькой у восточной стены, защищенные от прямых лучей солнца тюлевыми занавесями.

— Какая прелесть! — воскликнула княгиня Багратион, рассматривая необычные белые, розовые, желтые, красные, коричневато-зеленые соцветия на невысоких стеблях с широкими, крупными листьями. — Никогда не думала, что орхидеи можно выращивать дома!

— Да, это непросто, — скромно призналась Фредерика-Доротея. — Нужен опыт и знания.

— А вы могли бы научить меня, дорогая? — обратила к ней умоляющий взор Екатерина Павловна и от полноты чувств даже коснулась руки собеседницы, ведь, по правде говоря, лучшего повода для новых встреч и не придумаешь.

— Начать можно легких в уходе сортов, — ответила графиня, польщенная столь искренним восторгом перед ее ботаническими достижениями. — Вот, например, «Cymbidium». У него короткий период покоя зимой. Или «Coelogyne crista» и «Odontoyglossum grande». Они обычно тоже хорошо удаются молодым цветоводам.

— Я буду стараться! — пылко заверила ее княгиня. — Орхидеи — моя давняя, но неосуществленная мечта!

Благожелательность Фредерики-Доротеи распространилась так далеко, что она подарила гостье для начала ее коллекции один из трех своих «Cymbidium», хотя орхидеи — цветы совсем недешевые, ибо на выращивание каждого куста уходит около пяти лет.

Прижимая к боку горшочек с желтыми лепестками на толстой зеленой ножке, радостная Екатерина Павловна вихрем взлетела вверх по лестнице на галерею.

Тому, кто пятый месяц жил и развивался в ее чреве, столь резкие движения не понравились. Он напомнил о своем существовании и отозвался на них внезапным поворотом. От острой мгновенной боли лицо красавицы побелело. Едва не выпустив горшочек из рук, княгиня Багратион прислонилась к стене.

Встревоженный генерал от инфантерии поспешил к супруге. Взяв себя в руки, она улыбнулась ему и сказала, что, кажется, подвернула ногу на высокой ступеньке.

Глава пятая. На водах

Князь Багратион ехал из Вены на юг, в город Баден.

Во время военных походов Петр Иванович побывал в разных странах и повидал множество европейских городков, население которых не превышало семи-восьми тысяч человек. Обычно они имели одну главную улицу, вымощенную камнем и ведущую к площади с ратушей и церковью. Дома на ней стояли небольшие, простой архитектуры, одно — и двухэтажные, с красно-коричневыми черепичными крышами и длинными дымовыми трубами на них. За домами располагались сады и огороды.

Когда в такой город входили войска, его сонная, замедленная жизнь словно бы взрывалась. По мостовой начинали разгуливать толпы мужчин в одинаковой одежде, разъезжать конные патрули с саблями, стучать колесами обозные фуры и артиллерийские запряжки. Это сильно пугало обывателей. Они закрывали окна ставнями не только ночью, но и днем, запирали ворота и старались не выходить на улицы, особенно — женщины. Часто их опасения бывали не напрасны.

Вот и сейчас воображение рисовало ему картину среднеевропейского захолустья, удручающую своим однообразием и скукой. Конечно, днем можно проводить время в водной лечебнице. Но что делать вечером? Посещение трактиров и ресторанов его не привлекало, хотя там под влиянием винных паров легко завязывались знакомства и начинались беседы. А он знал примерно полтысячи немецких слов, причем из военного лексикона.

Князь мог все объяснить про атаку на фланг неприятеля, но описать закат солнца — нет. Герр Хюбнер немало потрудился над его произношением, объясняя правила грамматики. Однако слишком мало для изучения языка — год в военном училище. По молодости лет князь не думал об этом. Зато потом, бывая в разных странах, он вспоминал детское свое времяпрепровождение в Кизляре как потерянное. Но кто тогда мог бы предсказать бедному грузинскому дворянину столь блестящую будущность? Кто разгадал бы его выдающиеся способности к военному делу?