Тайна генерала Багратиона

Отнюдь не восточные сказки, приторно-слащавые, украшенные пышными цветами персидского красноречия, желала слушать сегодня Екатерина Павловна, но правдивое повествование о биографии переводчика, его семье и службе, тревогах и заботах. Это помогло бы выстроить ей дальнейшую игру с этим задумчивым любителем стихов, прибывшим в благоустроенную Европу из безводных закаспийских пустынь.

Словно бы следуя мысленному приказу княгини, Игарри заговорил. Может быть, он давно ждал этого часа полной свободы от жестких требований, предъявляемых ему послом Хуссейн-ханом. Может быть, давно надеялся встретить на чужбине такого собеседника: совсем неизвестного его сослуживцам, позавчера — малознакомого, вчера — ставшего близким. Прекрасные серые глаза Екатерины Павловны внимательно следили за малейшей переменой выражения на его лице. Он вспоминал что-то печальное — и они туманились от грусти. Он шутил — и веселые искорки вспыхивали в их глубине. Он серьезно рассуждал о людях и событиях — и раздумье облаком опускалось на чело его возлюбленной.

Не заметно пролетело два часа. Чай давно остыл, тарелка с шоколадным тортом опустела. Лишь две рюмочки, наполненные золотистым тягучим ликером, сиротливо стояли на столе. Княгиня Багратион машинально взглянула на часики. Они висели на длинной золотой цепочке у нее на груди. Игарри остановился на полуслове. Его охватило смятение: слишком долго, чересчур откровенно беседовал он с супругой генерала. Та улыбнулась:

— Друг мой, не тушуйтесь. Вы наделены даром великолепного рассказчика. Я слушала, как зачарованная.

— Простите, ваше сиятельство, — сказал переводчик. — Я отнял у вас много времени.

— Нет. Это было приятное свидание.

— Вы говорите правду?

— Мне незачем лгать, дорогой Игарри. Просто приближается время ужина, и меня ждут дома. Поставим точку в нашем разговоре. Но — временно.

Екатерина Павловна взяла свою рюмочку с «бехеровкой», чокнулась с ним и посмотрела, как он пьет: одним глотком, быстро, жадно. Крепкий спиртной напиток со своеобразным запахом, сладковатым вкусом и некоторой горчинкой перс пробовал впервые. Ликер ему очень понравился. Наверное, при ее благословении он так же легко выпил бы и чашу с ядом.

Княгиня подозвала официантку. Тут Игарри увидел, какая сумма стоит в счете, и снова смутился. Конечно, ему следовало бы сообразить и раньше. Швейцар с золотыми позументами на ливрее, уютный зал с мебелью из красного дерева, гобелены на стенах, красивые девушки в роли официантов. Солидно и дорого. Но он не мог себе позволить подобных ежедневных трат. Она тотчас догадалась об этом.

— Пустяки, друг мой, ведь вы мой гость, — красавица положила на стол четыре золотые монеты. — Согласитесь, заведение господина Эдуарда Демеля того стоит. Здесь тихо и немноголюдно. Думаю, ваши соотечественники из дипломатической миссии никогда не посещают это милое местечко.

Переводчик посмотрел на нее с горячей признательностью:

— Конечно, нет!

— Давайте и дальше держать их в неведении. Послезавтра, то есть в субботу, днем в четыре тридцать хотите встретиться снова?

— Почту за честь, любезная княгиня!

— Тогда до свидания, Игарри. Вы всегда будете уходить отсюда первым.

Она протянула ему руку. Теперь, воспользовавшись тем, что Екатерина Павловна стоит примерно в шаге от него, переводчик сначала прижал ее руку к своей груди, потом пылко поцеловал. Она не обиделась, не рассердилась. Лишь какая-то неясная, странная полуулыбка тронула ее губы.

Шагая от кафе-кондитерской по Кольмаркт-штрассе, сумрачной от длинных вечерних теней, к Грабен-плац, сын серхенга Резы сосредоточенно размышлял об этом. Вероятно, княгиня имела в виду мужа, Петра Ивановича Багратиона. Но нет ничего оскорбительного для прославленного полководца в их задушевных разговорах. Ведь они не выходят за рамки обычного флирта, принятого в великосветском обществе. Отношения между знакомыми друг с другом дамами и кавалерами в салонах, театрах, концертных залах и других публичных местах строятся на таком постоянном обмене взаимными комплиментами.

Остается определить самому для себя, был ли комплементарным его рассказ о трудной работе с французами над текстом секретного протокола. Однако по-видимому, был, ибо прелестная Екатерина Павловна не спускала с него восхищенных глаз и слушала с неподдельным вниманием. Ее не утомили даже многочисленные подробности, казалось бы, скучные для непосвященных.

Впрочем, здесь не мусульманская Персия. Там в жизни государства участвуют только мужчины, а женщин как будто и вовсе нет на белом свете.

Глава девятая. Тот, кто верит

Солнце спряталось за гору Каленберг, чьи хребты и крутые отроги нависали над дунайской долиной на западе. Лучи дневного светила, уже невидимые, продолжали озарять небосвод и делали его нежно-лазоревым. На востоке он темнел все больше, точно выбирал из воздуха густую синюю краску. Одна за другой там вспыхивали звезды, похожие на искры от далекого костра. Теплый июньский вечер медленно переходил в ночь, такую же теплую, тихую, безоблачную.