Тайна генерала, или Заколдованный цветок

Я отвернулась, чтобы не видеть лицо Берилла. Мне казалось, теперь он смотрел на меня как на недалёкую. Трольский потрох! Не надо было спрашивать. Какой же глупой я сейчас себя чувствовала.

От злости и расстройства пнула камень. Он раскололся на две неровные половины. Из разлома повалил чёрный дым.

Берилл схватил меня за плечи и заставил отойти подальше.

— Агата! — прорычал он.

Отругал одним именем. Да я и сама понимала, что опять во что-то вляпалась. В отличие от ситуации с колдуном, сама.

От расколотого камня слышалось шипение и звук, как будто сдавленным горлом кто-то сипел «О-о-о». Дым из чёрного стал серым, более разреженным, а потом закончился. И… ничего больше не произошло.

Ещё пару секунд мы ждали, а потом Берилл отпустил мои плечи, которые до этого крепко сжимал.

— Не подходите и не касайтесь камня, — приказал он, хотя я и так не собиралась этого делать. — Найдём другое место ночлега.

Мы вернулись к Кармините в молчании. Она пыталась успокоить беснующегося ежа. Господин Яспис вновь пытался сбежать.

— Почувствовал колдовство, — прокомментировал действия зверька Берилл. — Жаль, что он не может нам ничего рассказать.

Ёж несколько раз недовольно фыркнул.

Чем дальше отходили от камня, тем спокойней вёл себя Яспис. Наконец, мы выбрали новое место ночлега и остановились. Я чувствовала за собой вину и поэтому вызвалась помочь с розжигом костра. Благо, что собранный хворост не выкинула и могла приступить практически сразу. Берилл пока готовил лежанки для сна, а Карминита собирала ещё хворост.

Я положила трут на хворост, взяла в руки кремень и кресало, чиркнула. Ничего. Чиркнула ещё пару раз, но выбитые искры угасло ветерком. Спустя попыток тридцать у меня начало получаться выбивать хорошие искры. Но хворост всё равно не хотел разгораться. Тогда я вспомнила о том, что всё равно хотела избавиться от писем. Почему не сделать это сейчас.

Я взяла первое попавшееся и специально не стала открывать, чтобы не расстраиваться, не вспоминать. Искра быстро его зажгла, а потом огонь перешёл на хворост. Спустя непродолжительное время я уже сидела напротив разгоревшегося костра и медленно скармливала ему остальные письма, глядя на то, как они быстро чернеют и тают в пламени.

Когда осталось три письма, я всё же открыла одно, поддавшись искушению взглянуть на почерк того, в кого была влюблена, в последний раз. Глаза заскользили по строчкам.

«Когда я писал вам первое письмо, то и подумать не мог, что наша переписка продлится так долго. И вот, мы возвращаемся с победой, и наша личная встреча уже не кажется такой далёкой и сказочной.

Агата… я действительно хочу увидеть вас. Я не представлял, что возможно так близко знать человека лишь по переписке. Знать и любить заранее, до первой встречи.

Вы скажете, что это глупость — влюбиться в слова… Но как тогда назвать это чувство? Чувство тоски от невозможности оказаться рядом, желание узнавать о вас всё больше, заглянуть в ваши глаза, говорить с вами каждый день, всю жизнь…

Агата, я сам себе устроил западню и попался. Не знаю, что будет дальше, но помните: я всегда был с вами искренен…»

Я вытянула руку с письмом, но застыла, не решаясь отпустить его в огонь. Слуха достигли тяжёлые шаги, приближающиеся ко мне. Берилл. Рука дрогнула, и письмо полетело в огонь. Но прежде чем оно коснулось пламени и загорелось, Берилл перехватил его.

Я в недоумении взглянула на него. На лице Берилла промелькнула тень, словно он грустил, а потом он улыбнулся одним уголком губ.

— Если вы всё равно хотите это сжечь, давайте завтра. Зачем тратить весь розжиг в один день?

— Вы правы, — я опять почувствовала себя глупо.

Из-за эмоций я вела себя нерационально и ничего не могла с этим поделать. Взяла оставшиеся два письма, протянула руку, чтобы забрать у Берилла спасённое. Он нехотя отдал, и я спрятала их все в глубине сумки.

Мы поужинали у костра. Ёж ел наравне со всеми и с большим аппетитом, а мне кусок в горло не лез.

Берилл повернул ко мне голову и явно хотел что-то сказать. Я напряглась: не отругает ли за расколотый камень, не спросит ли про письма? Обе темы затрагивать не хотелось. Но спросил он другое:

— Вас что-то беспокоит?

— Имеете в виду, помимо того, что я превращаюсь в каменную статую? — хмыкнула я.

— Что именно вы загадали? — продолжил он расспрашивать.