Читаем Тайна гибели Лермонтова. Все версии полностью

«Жизнь в Пятигорске была веселая, полная провинциальной простоты, – читаем у П. А. Висковатова. – Захочется потанцевать – сложатся, пригласят музыку с бульвара в гостиницу Найтаки – и приглашает каждый своих знакомых на танцы, прямо с прогулки, в простых туалетах. Танцевали знакомые с не знакомыми, как члены одной семьи… Ездили или в колонию Каррас, верстах в семи от Пятигорска, или на Перкальскую скалу, место на склоне лесистого Машука, где стояла сторожка и жил сторож Перкальский… Ездили и к „провалу“, воронкообразной пропасти на скате Машука, глубиною сажен в 15-ть, на дне которой находится глубокий бассейн серной воды… Случалось, что затейники покрывали „провал“ досками, и на них давались импровизованные балы».

У Мартьянова читаем: «Число лиц, теснившихся вокруг поэта, было велико. Все они ехали в Пятигорск, чтобы отдохнуть, пожить, запастись новыми силами для службы отчизне в канцеляриях или на поле брани. Все они… спешили воспользоваться всеми теми удовольствиями, которые могла предоставить ими „водяная жизнь“.

…все свободное время (а его было немало) молодежь употребляла на пикники, прогулки и „плясы“, плясы без конца, где только возможно: у „хозяек ли вод“ или на импровизированных балах и вечерах в гостинице Найтаки и других благодатных уголках. …Лермонтов, всегда веселый, внимательный и услужливый, был душой общества. Он дирижировал удовольствиями и часто сам принимал в них участие. Его разговор был занимателен, анекдоты смешны, шутки остры».

Эстафету повествования о развеселой жизни Лермонтова на Водах век девятнадцатый передал следующему столетию. Вот на выборку несколько описаний пятигорской жизни Лермонтова в сочинениях века двадцатого.

Л. Семенов: «Лермонтов имел в Пятигорске много знакомых, с которыми встречался на прогулках, пикниках и вечерах… Молодежь, в среде которой часто встречали Лермонтова, проводила время в различных развлечениях, и многим казалось, что поэт ничем как будто бы и не выделяется в этом обществе.

Живя в Пятигорске, Лермонтов бывал в домах Верзилина, генеральши Е. И. Мерлини, у Озерских и других лиц, посещал Железноводск и другие окрестные места…»

М. Николева: «Около Лермонтова сгруппировалась компания веселой, живой молодежи, которая явилась в Пятигорск не столько для лечения, сколько чтобы отдохнуть и приятно провести время, и зажила весело и беззаботно… Каждый вечер компания предпринимала какое-нибудь развлечение – пикники, прогулки, кавалькады, вечеринки с пением. Чаще всего молодежь сходилась в гостеприимном доме генерала Верзилина».

Минул век двадцатый. Эстафету принял нынешний.

Ю. Беличенко: «Компании любили конные или в экипажах прогулки, чаще всего в расположенный неподалеку и почти целиком укрытый в густом лесу Железноводск, славящийся целительными железными источниками. На половине пути туда лежала немецкая колония Каррас, или, в просторечии, Шотландка, где часто устраивались обеды или ужины, которые тут и вкусны, и недороги. Еще ближе к Пятигорску было другое место, нередко выбираемое для пикников. Там над лесистой дорогой стояла как бы отделившаяся от Машука скала, в окрестностях которой поселился старик Перкальский, всегда готовый услужить приезжающим на пикник посудой и иной кухонной утварью и тем обретающий средства на жизнь».

М. Давидов: «И не только больных привлекал этот небольшой городок с волшебными целебными источниками, способными, как казалось, воскресить мертвых. В Пятигорске была веселая, привольная жизнь, а нравы были просты. Сюда стекались кавказские офицеры в свободное от боевых действий время, в отпуск и частенько даже самовольно. Аристократы и люди попроще со всей России стали находить удовольствие в поездках для отдыха и всевозможных увеселений в этот райский уголок земли. Очаровательные барышни устремлялись сюда в поисках счастья и приключений. Помимо прочего, Пятигорск слыл тогда городком картежным, вроде кавказского Монако».

Как видим, из года в год, и даже из века в век повторяется все то же: цитаты из одних и тех же источников (прямые или раскавыченные), в крайнем случае – вольный пересказ их, а в результате – вертится все то же «кольцо», показывая нам балы, пикники, кавалькады, карты, посещение домов Верзилиных и Мерлини. И почти никто не задумывается, только ли это было в пятигорской жизни Лермонтова? Никто не пытается оценить, насколько соответствуют истине сведения о разгульной жизни поэта, сообщенные современниками и повторяемые позднейшими авторами.

Попытаемся все же заглянуть за густой частокол пикников, кавалькад, пиров и танцевальных вечеров, которым огородили Михаила Юрьевича свидетели его последних дней в Пятигорске. Что увидим там? Прежде всего то, что официально Лермонтов приехал в Пятигорск для лечения. Не заниматься им, объявив по начальству о своей крайней нужде в пользовании водами, он попросту не мог. Да и не то было у Михаила Юрьевича здоровье, чтобы пренебрегать поправкой его, оказавшись на курорте.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное