Тайна голубиного пирога

Не обратив на его слова ни малейшего внимания, графиня спросила:

– Кто-нибудь пойдет в этом году на костюмированный бал в гостиницу «Грейхаунд»? Там всегда подают роскошное угощение.

– Кто бы сомневался, – съязвила леди Монфор-Бебб. – Не припомню, чтобы хоть раз вы не были последней, кто покидал банкетный зал.

– Английский бал-маскарад? – заинтересовался Корнелиус Б. Пилгрим. – Наверное, это очень весело. Конечно, я пойду.

Леди Монфор-Бебб улыбнулась ему, высоко подняв подбородок:

– Мы позаботимся об этом, мистер Пилгрим. Я держу под контролем продажу билетов, чтобы туда не проник всякий сброд.

Когда генерал Бэгшот вторично пожаловался на плохое самочувствие, Минк заметила:

– Разве не смешно, что все время думаешь о бланманже как раз тогда, когда его нет?

Несколько минут спустя генерал обхватил руками живот и с громким стоном качнулся вперед.

– Взгляните на этого котенка, – сказал, улыбнувшись, Корнелиус Б. Пилгрим, глядя на упитанное черно-белое создание, сидящее на садовой стене. – Какой миленький!

Леди Монфор-Бебб подняла лорнет:

– Это Лорд Слаггард, дворцовый мышелов.

– Кажется, он как раз что-то поймал, – сказала графиня. – Только не пойму, крыса это или мышь.

Генерал Бэгшот издал громкий стон и сложился вдвое. Никто не двинулся с места, все разглядывали животное.

– Ни то ни другое, – объявила Минк. – Это накладная челка.

В этот момент раздался чудовищный звук рвоты. Дамы поспешно убрали под себя ноги, а генерала вытошнило на траву. Корнелиус Б. Пилгрим передал ему носовой платок, и Бэгшота вырвало второй раз. Окружающие разбежались. Американец взял генерала под руку и повел к дворцу. Все его обитатели и слуги безмолвно взирали на них, переводя взгляд с обляпанных рвотой башмаков на испачканные вином штаны Бэгшота. Значительно позже, когда один из дворецких обмывал свой выигрыш в «Митре», Астрономические часы остановились.

Глава 6 Труп во дворце

Среда, 30 марта 1898 г.

Обитатели дворца в первый раз заподозрили, что кто-то умер, когда близорукий гробовщик на следующее утро прошел большими шагами через Задний двор с мерной линейкой под мышкой. Звук решительных шагов мистера Блада привлек всех к окнам. И то, что они увидели, в полной мере удовлетворило их любопытство.

– Приехал владелец похоронного бюро! Кому-нибудь известно, кто умер? – спрашивала камеристка у дворецкого, посланного узнать новости. – Моя хозяйка молит Бога, что это не леди Гренвилл: ведь та обещала взять ее на обед в «Савой».

– Мистер Блад здесь! Вы еще ни о чем не пронюхали? – спрашивала горничная у других дверей. – Ее светлость надеется, что он пришел за миссис Эпплгейт: ее апартаменты выходят на Темзу.

Ливрейный лакей высунулся из окна.

– Миссис Бутс в полночь разрезали на мелкие кусочки, а потом убийца пытался избавиться от ее останков, выбросив их в дренажную канаву, – объяснил он стоявшей внизу горничной, и та побежала домой, чтобы сообщить об этом.

Известие о прибытии гробовщика достигло Часового двора раньше, чем он сам: кухарка леди Беатрис влетела с этой новостью в гостиную, где шел завтрак. Аристократка оторвалась от копченой селедки, чтобы с ходу отвергнуть версию убийства:

– Это американец. Он выходил пожевать табак, свалился в Темзу и пошел ко дну под тяжестью своего пальто на обезьяньем меху.

К тому времени как похоронные дроги покинули дворец, лорд-гофмейстеру были посланы многочисленные письма, авторы которых претендовали на освободившиеся апартаменты. Список тех, кто предположительно мог умереть, возрос уже до одиннадцати человек. В конце концов все узнали: в гробу лежит генерал Бэгшот.

Обитатели дворца покинули свои места у окон, разочарованные: жилище генерала с эффектным видом на Темзу никак не могло им достаться, поскольку вдова покойного была неопровержимо жива. Свидетельство о смерти гласило, что Бэгшот стал жертвой прозаической английской холеры, и ни у кого не было оснований опровергнуть это.

Ужасная весть о кончине супруга была передана миссис Бэгшот в лаконичном стиле телеграммы. Она ответила, что вернется из Египта при первой же возможности, и, учитывая длительность ее путешествия, дала согласие на похороны генерала в течение двух дней. Траурная церемония была назначена в Королевской церкви, прихожанином которой был покойный. Из уважения к вдове графиня позаботилась о том, чтобы вместо прежнего играл другой органист. Присутствующие на отпевании испытали такое облегчение из-за того, что псалмы звучат в лад музыке, что даже простили преподобному Грейлингу обмолвку: он в ходе службы дважды назвал покойного генералом Бэгпайпзом[22]. Когда участники похорон прибыли на Хэмптонское кладбище, поднялся ветер. Дубовый гроб был опущен в могилу, и лишь леди Монфор-Бебб хватило яду заметить вполголоса, что День всех дураков как нельзя лучше годится для погребения генерала. Даже леди Беатрис выглядела взволнованной: то был для нее сентиментальный миг, что она впоследствии отрицала. Но слова ее остались в памяти:

– Насколько же легче простить кому-нибудь обиды, когда он умер.