Тайна Голубого поезда

– Да, дорогая, знаю, – ответила мать. – И более того, наверняка состояние не так огромно, как об этом пишут. Но даже если оно равно только половине…

– Ну ладно! – воскликнула Ленокс. – Это же не нам оставили.

– Не совсем, дорогая, – сказала леди Темплин. – Эта девушка, эта Катарин Грей, моя кузина: она из ворчестерских Греев. Моя единственная кузина. Фантастика!

– A-ra… – протянула Ленокс.

– И я очень удивлена… – начала мать.

– Тому, что оставили не нам, – закончила Ленокс с улыбкой, которую ее мать никогда не понимала.

– О, дорогая! – воскликнула мать укоризненно. – Удивляюсь, – леди Темплин артистически сдвинула брови, – неужели… О, доброе утро, Шабби, дорогой, ты идешь играть в теннис? Как мило!

Шабби, которому были адресованы эти слова, любезно улыбнулся, поощрительно проговорил: «Ты превосходно выглядишь в этом персиковом одеянии» – и пританцовывая, стал спускаться по ступенькам.

– Дорогая вещь, – заметила леди Темплин, глядя на удалявшегося мужа. – Подожди, о чем я говорила? Ах да, я удивляюсь…

– Ради Бога, перестань твердить одно и то же.

– Хорошо, милая! Я полагаю, будет чудесно, если я приглашу дорогую Катарин сюда. Естественно, она никогда не была в обществе, и для нее же будет лучше, если она выйдет в свет через своих людей. Это хорошо для нее и хорошо для нас.

– И как много ты надеешься сорвать с нее? – спросила Ленокс.

Мать с упреком посмотрела на нее и пробормотала;

– Мы могли бы прийти к соглашению, конечно. А то ведь то одно, то другое. Война, твой бедный отец…

– И теперь Шабби, – сказала Ленокс. – Дорогая игрушка!

– Она была милой девушкой, насколько я помню, – проговорила леди Темплин, продолжая думать о своем. – Спокойная, никогда не выпячивала себя, некрасивая, за мужчинами не охотилась.

– Значит, Шабби ничего не грозит? – спросила Ленокс. Леди Темплин с возмущением посмотрела на нее.

– Шабби никогда не станет… – начала она.

– Конечно, – подтвердила Ленокс, – я и не думаю, что он станет. Он слишком хорошо знает, чей хлеб с маслом ест.

– Дорогая, ты всегда так странно рассуждаешь…

– Сожалею, – отозвалась Ленокс.

– Я сейчас же напишу дорогой Катарин. И напомню ей милые старые дни в Эджворсе.

Леди Темплин пошла в дом. Глаза ее горели решимостью.

В отличие от миссис Сэмюэль Харфилд, она легко писала письма. Без передышки исписав четыре страницы и перечитав, она нашла, что все в порядке.

Катарин получила письмо утром по приезде в Лондон. Умела ли она читать между строк, это неважно. Она засунула письмо в сумочку и направилась к адвокату миссис Харфилд.

Контора находилась в старомодном Линкольн Инн Филдс, и Катарин предстала перед вежливым пожилым господином с голубыми глазами и отеческими манерами.

Они обсуждали завещание миссис Харфилд и связанные с ним проблемы минут двадцать, затем Катарин подала адвокату письмо миссис Сэмюэль.

– Я решила, будет лучше, если я покажу вам это, – сказала она, – хотя это, конечно, очень глупо.

Он прочитал письмо с насмешливой улыбкой.

– Это довольно подло, мисс Грей! Вряд ли надо говорить, что эти люди не имеют права на поместье и деньги и, если они вздумают судиться, ни один суд не примет их прошения.

– Я тоже так считаю.

– Человеческая натура не всегда мудра. На месте миссис Сзмюэль Харфилд я бы лучше воззвал к вашей доброте.

– Об этом я и хотела попросить вас. Я бы хотела, чтобы определенная сумма досталась этим людям.

– Завещание не обязывает вас…

– Знаю.

– И потом, они могут понять это прямо . противоположном смысле. Они наверняка решат, что вы хотите откупиться от них, боясь процесса.

Катарин покачала головой:

– Знаю, что вы правы. Но все равно хочу это сделать.

– Они получат деньги, и станут вытягивать из вас еще и еще.

– Пусть, – сказала Катарин. – Пусть, если им так хочется. Каждый развлекается как может. В конце концов они были единственными родственниками миссис Харфилд, и, хотя они относились к ней как к бедной родственнице и не уделяли ей никакого внимания, когда она была жива, мне кажется, будет несправедливо, если они вообще ничего не получат.

Она настояла на своем, хотя адвокат был против, а потом, идя по лондонским улицам, с удовольствием думала, что теперь может тратить деньги свободно и делать. все, что хочет. Первым ее действием стало посещение известного модельера. Стройная пожилая француженка,– больше похожая на невыспавшуюся герцогиню, приняла ее, и Катарин сказала с определенной долей nalvete(8):

– Я бы попросила вас заняться мной. Всю жизнь я была очень бедна и ничего не понимаю в одежде, но теперь у меня есть деньги и я хочу выглядеть прилично.

Француженка была очарована. У нее был артистический темперамент, омраченный в то утро ранним визитом аргентинской «мясной королевы», желающей получить именно те модели, которые соответствовали ее пониманию яркой кричащей красоты. Француженка внимательно оглядела Катарин острым взглядом.

– Да, да, это будет чудно. Мадемуазель имеет очень хорошую фигуру, простые линии для нее – самое лучшее. Она tres anglaise(9). Некоторые обижаются, когда я так говорю, но не мадемуазель. Une belle anglaise(10) – нет более изысканного стиля!