Тайна «Голубого поезда». Трагедия в трех актах

– Что все это?

– Говорят, будто сэр Чарльз собирается уехать – что он продает «Воронье гнездо».

– Совершенно верно.

– Он уезжает?

– Уже уехал.

– Как?

Эгг отпустила его руку. Она вдруг стала похожа на ребенка, которого жестоко обидели.

Мистер Саттерсуэйт не знал, что сказать.

– Куда он уехал?

– За границу. На юг Франции.

– О!

Это явно не походило на преклонение перед героем…

Он пытался найти подходящие слова утешения, как она заговорила вновь – и немало удивила его.

– Кто из этих проклятых сук? – злобно прошипела она.

Мистер Саттерсуэйт воззрился на нее, открыв от изумления рот. Эгг опять схватила его за руку и с силой тряхнула ее.

– Вы должны знать! – крикнула она. – Кто из них? Та седоволосая или вторая?

– Дорогая моя, я не понимаю, о чем вы говорите.

– Все вы прекрасно понимаете. Должны понимать. Разумеется, это какая-то женщина. Я нравилась ему – вне всякого сомнения. По всей вероятности, одна из этих двух женщин заметила это и решила отнять его у меня… Ненавижу женщин. Паршивые кошки! Вы видели, как она была одета – та, что с зелеными волосами? Я скрежетала зубами от зависти. Женщина, имеющая такие наряды, наверняка имеет связи – вы не можете отрицать это. Она довольно стара и к тому же уродлива как смертный грех, но какое это имеет значение… Любая женщина рядом с ней выглядит как бедно одетая жена викария. Это она? Или та другая, с седыми волосами? Довольно забавна – не правда ли? Он называет ее Энджи, а она похожа на увядший кочан капусты… Так кто же из них?

– Дорогая моя, что за странные мысли приходят вам в голову? Он… Чарльз Картрайт не проявляет ни малейшего интереса ни к одной из этих женщин.

– Я не верю вам. Во всяком случае, они проявляют интерес к нему.

– Нет-нет, вы ошибаетесь. Это не более чем плод вашего воображения.

– Суки, – сказала Эгг, – вот кто они!

– Вам не пристало употреблять такие слова, дорогая моя.

– Я могла бы подобрать для них гораздо худшие слова.

– Возможно, но умоляю, пожалуйста, не делайте этого. Уверяю вас, вы заблуждаетесь.

– Тогда почему он уехал – вот так, неожиданно?

Мистер Саттерсуэйт кашлянул.

– Мне кажется, он… решил, что так будет лучше.

Эгг пронзила его взглядом.

– Вы хотите сказать… он уехал из-за меня?

– Ну, видимо… что-то в этом роде.

– Значит, сбежал… Наверное, я слишком откровенно демонстрировала свои чувства… Ведь мужчины не любят, когда их преследуют, не так ли? В конце концов мама оказалась права… Вы не представляете, как она мила, когда говорит о мужчинах. С викторианской деликатностью. «Мужчина не любит, когда за ним бегают. Девушке всегда следует делать так, чтобы бегал мужчина». Именно это Чарльз и сделал – убежал. Убежал от меня. Испугался. И что хуже всего, я не могу последовать за ним. Если б я сделала это, он, наверное, забрался бы куда-нибудь в джунгли Африки.

– Хермион, – сказал мистер Саттерсуэйт, – вы серьезно относитесь к сэру Чарльзу?

Девушка бросила на него удивленный взгляд.

– Конечно.

– А как насчет Оливера Мандерса?

Нетерпеливым движением головы девушка раз и навсегда отвергла любые инсинуации относительно Оливера Мандерса и продолжала говорить о своем:

– Как вы думаете, я могла бы написать ему? Ничего особенного, обычная девичья болтовня… Просто для того, чтобы успокоить его, чтобы ему было легче преодолеть свою душевную травму?

Она нахмурилась.

– Какой же я была дурой! У мамы все вышло бы гораздо удачнее. Представители Викторианской эпохи умеют решать подобные проблемы. Она просто краснела бы в сторонке. А я вела себя неправильно. Была убеждена, что ему требуется поощрение. Думала… ему нужна определенная помощь. Скажите…

Она резко повернулась к нему лицом.

– …он видел, как я целовалась с Оливером вчера вечером?

– Я не знаю. Когда это было?

– Когда мы шли вниз по тропинке при свете луны. Мне показалось, он смотрит на нас с террасы. Я подумала, что если он увидит… нас с Оливером… это немного подстегнет его. Поскольку я ему явно нравлюсь – могу поклясться чем угодно.

– А вам не кажется, что это немного нечестно по отношению к Оливеру?

Эгг решительно покачала головой:

– Ни в малейшей степени. Оливер считает, что любая девушка должна воспринимать его поцелуй как честь. Конечно, это страшный удар по его самолюбию, но все предусмотреть невозможно. Я просто хотела подбодрить Чарльза. В последнее время он держался несколько отстраненно…

– Дорогое мое дитя, – сказал мистер Саттерсуэйт, – думаю, вы не вполне понимаете, почему сэр Чарльз уехал столь неожиданно. Он решил, что вы любите Оливера, и бежал от душевных страданий.

Эгг резко повернулась, схватила мистера Саттерсуэйта за плечи и впилась взглядом в его лицо.

– Это правда? В самом деле?.. Дура! Идиотка! О господи!

Отцепившись от мистера Саттерсуэйта, она пошла рядом с ним слегка подпрыгивающей походкой.

– Тогда он вернется, – сказала она. – Обязательно вернется. А если нет…

– И что же тогда?

Эгг рассмеялась.

– Я верну его, так или иначе. Вот увидите.