Тайна императорской канцелярии

– Может быть, остриё лезвия как раз и указывает на то, в каком направлении следует копать дальше? – вновь прервал я его. Послушайте, а ведь это вполне возможно. Допустим, тот человек, что зарыл свой палаш, мог сделать это по нескольким причинам. И не исключено, что одна из них такая, как я сказал.

– Предлагаешь немного покопать в сторону, – устало осведомился Михаил, – и тебе не надоело?

– Надоело, – спрыгнул я в раскоп, – и ещё как! Однако считаю, что и эту гипотезу следует проверить, пока мы ещё способны шевелиться. К тому же вряд ли нам придётся много рыть. Может быть на длину клинка…, максимум на две его длины.

– Это же целых два метра! – жалобно застонал Михаил, – сползая вслед за мной в яму. А, между прочим, в стихах о холодном оружии ничего не говорится.

– Может это был своеобразный экспромт, вроде как дополнительная защита вклада в банке! – с горячностью поддержала меня Сандрин. Сейчас в банкоматах в дополнении к карточке используется и секретный код, который знает лишь владелец карточки. А в те времена люди пользовались другими уловками.

Мы какое-то время по инерции обсуждали всевозможные аспекты вариантов захоронения бочонков, но вскоре тяжкая работа заставила нас прекратить досужую болтовню. Теперь работали по очереди. Пять минут копал один, затем его сменял другой. Так мы поддерживали высокий темп и не создавали толкотню в достаточно узкой траншее. Впрочем, и первым это заметил Михаил, копать стало намного легче.

– Сдаётся мне, – прохрипел он, выбрасывая наружу очередную лопату грунта, – здесь более мягкая земля пошла!

– Странно, – приготовился я спуститься ему на смену, – раньше камней было довольно много и глины…

– А здесь ни одного камушка, – отозвался он, передавая мне лопату. Слезай вниз, сам увидишь.

Рассмотреть в глубине Т-образной ямы что-либо было невозможно (Сандрин отчего-то отошла в сторону), но землекопу вполне достаточно и той информации, которую доносит до него звуки, доносящиеся из-под лезвия заступа. И едва я принял смену, как моментально понял, что Воркунов был прав. Было такое впечатление, что вместо глинистых, богатых обломками гранита отложений, я внезапно попал на песчаную дюну. Это было и странно, и в то же время обнадёживало. Я удвоил усилия. Одна лопата, вторая, десятая… Неожиданно раздался глухой удар, и я почувствовал, что черенок ужом выскальзывает из моих ладоней.

– Что там? – первой отреагировала Сандрин, вновь оказываясь у траншеи.

– Свет сюда! – скомандовал я в ответ, безуспешно пытаясь вытащить так некстати застрявший инструмент.

Девушка немедленно спрыгнула вниз, и неровный желтоватый огонёк фонаря мгновенно высветил уходящий в толщу земляного откоса черенок.

– Дёрни его посильнее, – посоветовал Михаил сверху, – глядишь, хоть палка вылезет!

Мы с Сандрин в четыре руки ухватились за торчащий из песка черенок лопаты и, что было силы, рванули её вверх. Раздался хруст и вместо лопаты у нас в руках оказался лишь испачканный в земле обломок. Пришлось взять вторую лопату и продолжать раскопки уже ей. Напряжение достигло наивысшего предела, когда вновь послышался знакомый скрежет, и из песчаной кучи внезапно показалось нечто похожее на небольшой чёрный валун. Ещё пара ударов и «валун» накренился на бок и, издавая глухой переливистый звон, завалился на бок.

– Бочонок! Целый! – восторженно завопил Михаил, обрушиваясь на нас сверху, словно небольшой слон.

Довольно невежливо отпихнув Сандрин в сторону, он обхватил новую находку руками и, надсадно хрипя от нешуточного напряжения, поволок её на середину траншеи.

– Тяжёлый, собака, одному не поднять! – наконец сдался он, вдоволь наупражнявшись с выскальзывающим из рук бочонком. Что стоишь, – зло рявкнул он на меня, – берись с другой стороны, поднимем его на поверхность!

Поднатужившись, мы со второй попытки смогли вытолкнуть осклизлый кругляш из окопа и, не мешкая ни секунды, выскочили и сами.

– Вот они, голубчики, – Воркунов принялся энергично катать бочонок по истоптанной траве, одновременно пытаясь ногтями содрать стягивающие его обручи, – попались!

Мне пришлось чуть ли не силой оттаскивать его в сторону, чтобы он и в самом деле не совершил такую глупость.

– Ты чего творишь? Опомнись! – довольно чувствительно стукнул я его по загривку.

– Посмотреть хочется, – заскулил он, вырываясь, – убедиться хочу!

– Потом убедишься, – вцепился я в воротник его рубашки, – неужели и так не слышишь, как они звенят? Вот утро настанет, налюбуешься вволю. Подумай, что будет, если ты и в самом деле сломаешь обруч и всё рассыплешь! Нам тут придётся по твоей милости ещё полдня возиться, рассыпанное собирать!

– Действительно, – вступила в нашу перепалку Сандрин, – держите себя в руках…, оба. Что вы тут катаетесь, как малолетние хулиганы! Забыли о том, что скоро рассвет? Так я вам напоминаю об этом. Если не хотим оказаться в дурацком положении, давайте скорее завершать наши работы! То, что нашли первый бочонок – хорошо. Но не будем забывать о том, что предстоит найти ещё несколько!