Тайна Ирминсуля

Он даст девчонке отдохнуть, пусть хоть до цветения Владычицы гуляет. А затем лично, если Рафэль заартачится, поедет за ней. Без брачной инициации самый щедрый подарок – обманка. Не закрепить хотя бы обручением – новый дар уйдёт. К тому моменту сын расстанется с золотой малышкой, которой даже в голову не пришло поделиться портальным даром. Но это будет чуть позже, через три-четыре месяца, а пока нужно уточнить версию Вернера…

У ворот де Трасси Мари попросила отца и Жанетту подождать, не заезжая на территорию:

– Клянусь Владычицей, на этот раз не обману! – выскочила с сумочкой в руках. – Я только подарок отдам.

Сир Рафэль недоверчиво смотрел вслед бегущей дочери. Пересел внутрь повозки, чтобы не замёрзнуть.

– Жанни, что тебе моя дочь рассказала? – порадовался, как внутри тепло, и расстегнул плащ.

Компаньонка пожала плечами:

– Простите, сир Рафэль, ничего особенного. Сказала, что разговаривали о книгах, Лапеше. Спросила меня, что такое Лапешская Академия и какое отношение к ней имеют инквизиторы и пуритане. Говорит, Арман решил, будто она собралась там учиться.

Сир Марсий осенил себя спасительным знаком:

– Упаси, Владычица, от судьбы попасть туда! Не хватало нам этих одержимых фанатиков! И что же ты ответила?

– То же самое, сир Рафэль. Госпожа много смеялась.

Мариэль в этот раз не задержала, действительно, вернулась быстро. Поздороваться с радостной Люсиль, взгрустнувшей от расставания; перекинуться парой фраз и надеть на неё браслеты – на всё ушло пять минут. Сколько, оказывается, полезного можно сделать за это время! Не то, что с Арманом, дай ему волю…

В Лапеш добрались через час езды по самым разным дорогам – от гладких, на территории де Трасси, до бугристых, заброшенных равнодушными хозяевами. Мариэль, не помнившая Лапеш, с особенным любопытством взирала на относительно большой город с домами, выкрашенными в разные цвета.

В портальной гостинице сняли комнату, чтобы отдохнуть перед перемещением. Жанетта попрощалась с сиром Рафэлем, ссылаясь на то, что брат уже ждал её в Нортоне. И господин Венетт отпустил волнующуюся компаньонку своей дочери.

Пока Мариэль отдыхала, отец успел наведаться в местную кондитерскую, прикупить сладостей для домашних; зашёл в лавку друидов, где заказал большие горшки и вспомогательную питательную смесь для растений. В предвкушении представлял, как выглядят деревца, на которых растут те чудесные оранжевые плоды, дар покойного сэра Рэя. В том, что тот давно умер, сир Рафэль не сомневался. Дочь предложила своё название для незнакомого плода – цитрус, и сиру Рафэлю, шархал дери, оно понравилось!

В дверях гостиницы столкнулся со светловолосым юношей, спешащим на выход. Мальчишка придержал покачнувшийся свёрток сира снизу, извинился и проскользнул на улицу, зашагал по ней бодро и глазея по сторонам.

Лабасс Марою понравился. Деловитый, относительно малолюдный и приветливый. На Рене смотрели благосклонно, прохожие ответно улыбались юноше, готовому засмеяться от чувства парящей свободы. Перед ним распахивался целый мир, до сих пор ограниченный несколькими комнатами трёх замков. За тринадцать дней не получилось полностью исследовать даже родной дом.

В мире Люмерии, основанной светом много сотен лет назад, до сих пор развивавшейся, но уже окрепшей, простой лумер имел больше свободы, чем аристократ, скованный социальными предубеждениями, тщеславием и демонстративным соблюдением традиций. Это казалось обидным.

Марой рассматривал надписи на лавках, иногда заходил внутрь, чтобы полюбоваться на товары. Гостиничный номер на имя Рене Мароя, рядом с тем, в котором остановилась дочь графа де Венетт, был оплачен на пару часов. За это время Рене нужно было успеть прикупить кое-какую мелочь, разумеется, для начала найти соответствующую лавку, и вернуться, не заблудившись в цветном лабиринте улиц.

В магазинчике мелких аксессуаров помощница лавочника Флавия, девчонка лет пятнадцати, зарделась от вопросов любопытного покупателя, попыталась строить глазки и выяснить, откуда Рене Марой, волею какой судьбы оказался в Лабассе и надолго ли. Но стоило ему снять шапку, упарившись в тёплом помещении и провести по взмокшим волосам, как девчонка погрустнела.

– Двадцать шесть сибериусов с вас, господин Марой, – положила на прилавок пакет с кожаными браслетами, шнурками, подвеской и прочей мелочью и вздохнула. – Вас украсит наш товар, и ваша госпожа останется довольной.

– Какая госпожа? – Рене положил необходимую сумму рядом с пакетом, остальную убрал в кошель, купленный здесь же.

– С которой вы обручены, сир Рене, – Флавия записывала в огромную книгу проданный товар.

– С чего вы, милая Флавия, решили, что я обручён? – хмыкнул юноша, подозревая девушку в кокетстве.

– Изволите шутить над глупой девушкой, сир Рене?

– Отнюдь.

Флавия нахмурилась, передёрнула плечами и повернулась к полкам возле места продавца, поправляя висящий товар:

– Грешно шутить над невинными девушками, когда у вас на видном месте руна привязки.