Тайна исчезнувшей субмарины. Записки очевидца спасательной операции АПРК

Рассказывает командир ВПК «Адмирал Чабаненко» капитан 1-го ранга Михаил Колывушко: «В дни спасательной операции напряжение у всех было предельное. Каждый шум, удар, стук воспринимался, как сигнал «оттуда»! Почти все время мы находились в районе трагедии и своей акустикой осуществляли связь «Петра Великого» со спускаемыми аппаратами. Кроме этого, если бы что-нибудь случилось с его связью, мы должны были дублировать флагман. Нам постоянно что-то слышалось. То вроде бы акустику показалось, что кто-то выстукивает SOS. Прислушались, ничего. Пришел корабль, загрохотала стравливаемая якорь-цепь, опять вроде бы послышались стуки. И опять разочарование. 16 августа заскочили в базу. Затем встречали «Игл» и «Пионер», сопровождали обоих в район. В Североморск вернулись только тогда, когда все спасательные работы были свернуты».

Вспоминает командующий Северным флотом адмирал Вячеслав Попов: «По нашим расчетам, крайний срок, до которого ребята на лодке могли еще держаться в-отсеках, был 18 августа. Когда он истек, предположили, что, может быть, кто-то мог бы продержаться и до 22-го, хотя было понятно: шансов почти нет. Когда вскрывали люк девятого отсека, для меня лично все уже было ясно на девяносто девять процентов. Один процент оставался на чудо, но чуда не произошло… И все же до полного вскрытия люка я не мог объявить о том, что весь экипаж погиб. Я надеялся, как и все. К тому времени еще не была обследована носовая часть. Я сознательно запретил аппаратам ходить в нос, сосредоточив все силы на люке. Когда же осмотрели носовую часть, то увидели: подняты выдвижные устройства. Первого отсека не существовало вообще, немного что осталось от второго и третьего… Стало ясно, что подавляющая часть экипажа погибла в считанные секунды. Жизнь остальных измерялась, скорее всего, минутами…»

— Анализ оставшегося в девятом отсеке воздуха показал, что содержание в нем кислорода не превышало 7–8 процентов. При этом известно, что человек теряет сознание и погибает, когда содержание кислорода уменьшается до 17–15 процентов. 7–8 процентов были остатком после интенсивного горения. Наличие сильного пожара в кормовом отсеке показала и сильно оплавленная пластмассовая схема, висящая как раз под спасательным люком. Вполне вероятно, что даже если бы спасателям Северного флота и удалось «присосаться» к кормовому АСЛ, то все равно никого спасти они уже не смогли. Пусть так! Но все же они сделали все от них зависящее и даже больше, чтобы спасти попавших в беду подводников. А потому честь им и хвала за этот подвиг!

Тем временем в район спасательных работ уже подходили английский носитель подводного аппарата «Сиэ Игл» («Морской орел») и норвежский спасатель «Норман пионер» с водолазами-глубоководниками. На борту «Игл» находилась спасательная подводная лодка ЭЛ-5, которая по своим тактико-техническим данным ничем не превосходила наши отечественные подводные аппараты, принимавшие участие в операции, а потому ничем абсолютно помочь не могла.

Теперь, когда многое из событий тех трагических дней видится несколько по-иному, совершенно ясно, что и английская, и норвежская помощь уже не требовалась, ибо трагический исход ситуации с «Курском» профессионалам был ясен. Приглашение «варягов» — акт скорее политический, нежели продиктованный реальной необходимостью.

— Иностранцы мне были не нужны! Решение принималось без меня, я все время находился в море и мне было не до них! — сказал адмирал Вячеслав Попов.

Однако здесь, как никогда ранее, проявился массовый психоз, нагнетаемый в первую очередь средствами массовой информации. С телевизионных экранов яростно с утра до вечера кричали об отсутствии отечественных спасательных средств. Никому даже в голову не приходило то, что с глубины в сто метров водолазы, какими бы опытными они ни были, не смогут спасти ни одного человека. При первой же их попытке открытия люка в девятый отсек все находящиеся там люди тут же погибнут, если не от выхода воздуха (с его выходом пропала бы воздушная подушка, в которой люди могли еще дышать), то от перепада давления, которое бы сразу составило 10 атмосфер. Спасать подводников можно было только «сухим» путем, то есть в результате присоса подводного аппарата. Факт затопления шлюзовой камеры говорил же о том, что присосаться к зеркалу комингс-площадки АПЛ «Курска» не сможет уже ни один аппарат, ни наш, ни иностранный.