Тайна испанского манускрипта

Бухая тяжёлыми башмаками, к ним подбежал хозяин таверны, который каким-то внутренним нюхом, присущим одним только кабатчикам и торговцам, ещё у входа распознал в только что вошедших непростых гостей. Капитан заказал ему пива на всех и сразу положил на стол монету. Хозяин жадно схватил её и убежал выполнять заказ. Вскоре он вернулся с кружками, на которые мистер Трелони подозрительно покосился и обречённо вздохнул.

Джентльмены разобрали кружки и, отхлебнув пива, невольно прислушались к разговорам, которые происходили вокруг них.

– Всё правильно, – говорил степенный, солидный моряк за соседним столом. – Но только случай этот произошёл не с Хорьком Купером, а с моим отцом, да покоится он с миром.

– Да лопни твои бесстыжие глаза! – ответил ему собеседник. – По-твоему, я вру? Провалиться-б-тебе-в-триисподню!

– Да! Брешешь, как собака, – сказал степенный моряк и грязно выругался.

– Держал бы ты лучше свой поганый язык за зубами! – заорал в ответ собеседник и тоже выругался.

– Сам держал бы ты лучше! А то, как тресну – мослов не соберёшь! – сказал степенный моряк и медленно поднялся из-за стола.

– Ха! Треснул один такой… Ослиный хвост! Без ослиной задницы остался, – сказал его собеседник и тоже поднялся.

Завязалась рукопашная, но вскоре дерущихся разняли.

И тут невдалеке, в проходе между столами кто-то упал, вскинув руки и саданувшись головой о каменный пол, что есть мочи. Гул голосов вокруг упавшего стих, и в этой приглушенной тишине кто-то явственно произнёс:

– Да это же Жан-музыкант! Сдох он, что ли?

– О!.. Я ставлю четверть гинеи* на то, что он сдох! – тут же выкрикнул кто-то.

– А я ставлю четверть гинеи, что он просто в отключке! – завопили из другого конца зала.

– Четверть гинеи за то, что – сдох! – раздались другие голоса.

– А я спорю, что он просто так лежит, отдыхает! Не такой Жан-музыкант олух, чтобы взять и отдать богу душу в какой-то там сухопутной таверне! – раздался голос из сильно пьяной компании матросов.

Вокруг лежащего стала образовываться толпа.

– Что они делают? – в ужасе воскликнул доктор Легг.

– Они спорят, доктор, – горько ответил капитан. – Разве вы забыли, что наш народ очень любит делать ставки, а тут такой прекрасный повод для пари.

– Но этому человеку нужна помощь! – вскричал доктор.

И прежде чем джентльмены успели схватить его за руку, доктор вскочил с места и ринулся со своей сумкой к упавшему с криком:

– Пропустите меня! Я – врач!

Доктор пробрался к лежащему матросу, присел перед ним на колени и стал его осматривать. Капитан поднялся, бросив мистеру Трелони:

– Сидите.

Сам он двинулся за доктором следом, энергично расталкивая окружающих с дороги, протискиваясь между их потными спинами и животами.

– Этому человеку надо срочно пустить кровь! У него удар… Помогите мне перенести его в другое место! – сердито говорил доктор, отпихивая от себя ноги толпящихся, которых вокруг него становилось всё больше.

– Как это пустить кровь? – возмущённо завопил пёстро одетый крепыш, стоящий поблизости. – Я поставил кучу монет, что Музыкант уже отдал концы! Нет, пари в этом случае будет не честным!

И крепыш витиевато и с удовольствием выругался. Толпа восторженно захохотала. Когда хохот утих, со всех концов таверны раздалось:

– Да, пари тогда будет не честным!

– Пусть лежит! Если его кто тронет – будет иметь дело со мною! – грозно проревел крепыш и выхватил саблю.

Толпа вокруг него невнятно, но одобрительно зашумела. Доктор поднялся с колен и стал растерянно озираться, вглядываясь в лица хохочущих.

– Пойдёмте, Джеймс. Мы ничем не сможем помочь этому малому, – сказал капитан и потянул доктора за рукав, поднимая с пола его сумку. – Вы видите, как они настроены? Нас с вами сомнут.

Доктор дал себя увести, он был ошеломлён. Капитан, плечами распихивая людей, пошёл к столу, где их уже озабоченно высматривали Платон и мистер Трелони, который даже встал со своего места. Доктор упал на скамью, прикрыл рот ладонью и уставился в стол застывшим взглядом.

– Но это же люди! – прошептал он через некоторое время и недоумённо потёр лоб рукой.

– Да, люди. А люди любят пари. А повод может быть любой, – сказал капитан горько. – Только мы здесь с вами по делу… Мистер Трелони, идите к хозяину.

И, глянув на Платона, он приказал:

– Платон, сходите вместе.

Сквайр и Платон стали пробираться к стойке через толпу, окружающую Музыканта. Капитан проследил за ними взглядом, и когда их не стало видно за спинами толпящихся, повернулся к столу, взял свою кружку и чокнулся с кружкой доктора, который всё так же оцепенело сидел напротив. И тут он услышал:

– Ты – мерзкая тварь, а мать твоя – подзаборная шлюха.

Капитан поставил кружку, обернулся и посмотрел через плечо: за его спиной стоял давешний невоспитанный гигант в одном камзоле, расшитом звёздами, и скалил зубы в ухмылке. Вокруг них постепенно разливалась напряжённая тишина: все ждали, что будет дальше и готовились к потехе.

– Какие нехорошие слова. Но неужели ты думаешь, баран, что я тебе поверю? – процедил капитан сквозь зубы. – Отойди и не мешай нам веселиться.