Тайна испанского манускрипта

Тут «Архистар» пришла в движение. Медленно, словно нехотя набирая скорость, она поползла вдоль берега прочь от облака пара, откуда вдруг начали, как от взрыва, вылетать камни: огромное множество чёрных камней вырывалось высоко вверх и рассыпалось там в виде снопа, потом ещё и ещё раз. Каждые две-три минуты из пара и пепла вылетали раскалённые камни и, шипя, падали в воду. Слепящие молнии пронизывали этот дымный столб снизу доверху.

Минут через десять всё стихло. Когда шхуна отошла на приличное расстояние, над водой опять вздулся пузырь пара, и всё повторилось снова.

– Кажется, пронесло, – сказал капитан, опуская зрительную трубу. – И как нас угораздило встать там на якорь?.. Хотя на Канарах никогда не угадаешь, где встать. На острове Лансерот три года назад случилось несколько таких извержений. Под слоем лавы погибло две деревни. Вот такая здесь природа… Но как мы только на мель не сели? Ведь неслись, не глядя.

– А лес мне там, и вправду, понравился, – ответил дядя Джордж мечтательно и улыбнулся.

До самого вечера вдали можно было видеть серый слой дыма, словно у канарских берегов шло морское сражение, а вскоре шхуну настигли и плывущие по волнам куски лёгкой пемзы. Кок Пиррет опять разжёг огонь, и доварил то, что начал готовить до извержения… Давеча он так испугался, что залил огонь в плите целым ведром питьевой воды, и теперь уголь никак не хотел разгораться, да и воду было жалко… «Но хорошо, что капитан сразу понял: где метан и огонь встречаются – там быть беде», – думал он.

Пойманных черепах закатили брюхом кверху в укромное место и накрыли парусиной. Это был старинный способ моряков сохранять живое мясо впрок. Ни питья, ни пищи черепахам не давали, а только изредка поливали водой. И в таком положении черепахи совершали длительные рейсы: они только худели, изредка шевелили лапами и смотрели на мир древними, всё понимающими глазами.

Платон всё время сидел возле черепах. Он что-то шептал им, приподняв парусину, а потом вдруг запел. И была в его пении такая вековая мощь, уходящая корнями в традиции таких забытых империй, что у кока зашевелились на затылке редкие волосы. Кок замер и уставился на Платона. На палубе стали скапливаться матросы.

– Что здесь происходит? – спросил капитан и скомандовал матросам: – По местам стоять!

– Да вот, сэр, – стал объяснять кок. – Сами видите – голосит чего-то… А чего голосит-то? Не понять!

– Позвать сюда доктора, – приказал капитан.

Но доктор уже сам пробирался к ним через толпу. Платон бросил петь и выпрямился во весь рост. Все смотрели на доктора, словно он был переводчик.

Платон что-то сказал, показал на черепах и сделал несколько жестов руками.

– Он говорит, что черепах надо выпустить в море, – сказал доктор капитану.

– Почему? – спросил тот.

Платон ткнул пальцем за борт, сделал волнообразные движения руками, потом показал на небо, неожиданно упал на палубу и сжался в комок.

– Он говорит, что если мы не отпустим черепах, боги моря прогневаются на нас и покарают смертью, – сказал доктор и выразительно посмотрел на капитана.

Пронзительно голубые, – на смуглом лице, – глаза капитана смотрели так холодно и отчуждённо, что доктору стало не по себе.

– Бред, – выдавил капитан. – Скажите ему, что это наша провизия, и мы не будем её выбрасывать.

Он повернулся и ушёл.

Платон смотрел капитану в спину побитым взглядом, потом опять сел на корточки. Доктор виновато смотрел на Платона.

Тут молчавший всё это время мистер Трелони вдруг сказал коку:

– А что, мистер Пиррет, не принесёте ли вы нам сюда чаю? Кажется, сейчас для чая самое время.

И сквайр опустился на корточки рядом с Платоном. Скоро возле них на выскобленную добела палубу опустился и доктор, вытянув одну ногу. Так они молча сидели в ожидании чая. Доктор открыл толстую книгу, которая всё это время была у него в руках, и принялся читать.

– О чём читаете, доктор? – спросил сквайр и добавил: – Почитали бы нам пока, что ли.

– С удовольствием, – согласился тот.

Он прокашлялся, ухватился за рыжий бакенбард и начал читать с выражением: – К осложнениям, связанным с техникой пункции подключичной вены, относятся: прокол плевры с образованием пневмогемоторакса, прокол трахеи или органов средостения, воздушная эмболия, отрыв части катетера…

Мистер Трелони беззлобно хмыкнул: он понял, что доктор читает им руководство для врачей «Морская практика». Всё время, пока тот читал, мистер Трелони с удивлением поглядывал на Платона, который по мере этого чтения выпрямлялся и с интересом поднимал голову от колен.

Тут кок принёс на подносе три чашки с молочником, которому никто не удивился, будто в трюме Пиррет всё это время держал корову.

– Вам как всегда, сэр? – церемонно спросил сквайр у доктора.

Доктор утвердительно кивнул, и сквайр плеснул из молочника в чашки с чаем коричневой полупрозрачной жидкости, положил щипчиками сахар и помешал ложечкой. Потом он подал одну чашку доктору, другую протянул Платону, оставшуюся взял себе, с наслаждением прихлебнул из неё, мечтательно прикрыл глаза и произнёс: