Тайна Караидели

Освоившись с ролью судьи, Юлай важно похаживал рядом с борцами, внимательно следя за каждым их движением. Время от времени он останавливал ребят, разводил и напоминал, как нужно вести себя.

В третий тур вышли Мидхат и Шакир. Борьба между ними должна была выявить абсолютного чемпиона, и претенденты сражались отчаянно. Мидхат, которого Шакир победил в первом туре, на этот раз повис на шее противника. Шакир вывернулся и с силой прижал Мидхата к себе, приподнял его, пытаясь перебросить через себя, но Мидхат подставил ему подножку, и Шакир шлепнулся оземь, таща Мидхата за собою.

Мальчишки так увлеклись, что забыли про обед. И только подчиняясь дежурным, прервали они состязание.

Шакир встал, когда все убежали обедать. И сразу ощутил острую боль в правом локте.

За обедом Фатима обратила внимание на то, что мальчик держит ложку левой рукой. Вывих? Перелом?

Впервые за все время похода пришлось воспользоваться походной аптечкой.

Фатима сделала Шакиру спиртовую примочку и крепко забинтовала ему руку. Но эта первая помощь не сняла боли.

Тогда Фатима дала отряду команду немедленно собираться и выйти в путь.

После обеда ребята заняли свои места в лодках.

Ближайшим пунктом была пристань Охлыстино. Там непременно должен быть врач. Надо было спешить, туда ради Шакира.

Евдокия Мироновна

Меньше всех огорчился из-за вывиха сам Шакир, а больше всех Фатима. Она ругала себя за то, что разрешила ребятам опасную игру. Юлай тоже считал себя виноватым как судья. Мидхат ходил опустив голову и не мог смотреть Шакиру в глаза. Все старались хоть чем-нибудь помочь пострадавшему.

Со всех лодок доносились обращенные к нему вопросы:

— Болит?

— Не болит?

— Ноет?

— Повязка не жмет?

— Голова не кружится?

Шакиру все эти вопросы быстро надоели, и он довольно резко отвечал на все одним и тем же кратким, но выразительным «нет».

— Хоть бы перелома не было, — сказала Фатима.

Шакир отвернулся.

Особое внимание оказывали «раненому» девочки. Это раздражало его еще больше: казалось Шакиру, что девчонки обращаются с ним, как с маленьким, и это унижает его перед мальчиками. И когда Нафиса спросила, не хочется ли ему чего-нибудь вкусненького вроде конфетки, тихоня Шакир взорвался.

— Отстань! — крикнул он не своим голосом.

Нафиса не обиделась. Она понимала, что к человеку, который страдает от боли, надо быть снисходительным. С ним лучше не спорить, ему нельзя делать замечания.

Так никто и не узнал, каково же все-таки состояние Шакира.

А сам Шакир совсем и не считал себя увечным или травмированным. Острая боль — словно током ударяло — пронизывала его локоть, только если он пытался согнуть или разогнуть руку. Немного опухли пальцы. Пустяки!

В конце концов товарищи оставили Шакира в покое.

Но всем без исключения хотелось как можно скорее попасть в это самое Охлыстино, чтобы там оказали ему помощь.

Однако хорошо известно, что, когда куда-нибудь торопишься или чего-то очень ждешь, время тянется дольше. Казалось, Охлыстино на другом конце света — его все не было, не было и не было.

Но вот за поворотом показались в синей дымке дома, прилегающие к пристани с длинным названием.

А следом за ними стало видно большое русское село.

На дебаркадере путешественников встретила женщина в белой фуражке.

— У селектора вас ждет Уфа, — сообщила она Фатиме.

Фатима заколебалась: стоит ли разговаривать, раз нужно срочно отправить Шакира к врачу.

— Потерпишь? — ласково спросила она пострадавшего.

— Конечно, потерплю, — отвечал Шакир. — Мне и не больно совсем.

Вожатая подошла к селектору и сказала:

— Фатима Мансурова слушает.

— Здравствуйте, товарищ Мансурова, — весело послышалось из селектора. — Как дела?

— Спасибо, хорошо.

— Как ребята? Не болеют?

— Нет… не болеют…

— Какие трудности?

— Пока никаких.

— Так уж никаких?

— Да, — сухо ответила Фатима, почувствовав, что представитель Уфимского общества туристов склонен к разговору неторопливому и длительному.

Уточнив день и час прибытия туристов в столицу республики, уфимский товарищ пожелал команде счастливого плавания и распрощался с Фатимой.

— Где у вас больница? — спросила Фатима женщину в белой фуражке.

— Ой, миленький ты мой! — всплеснула руками женщина в фуражке, только сейчас обратив внимание на забинтованную руку Шакира. — Что же с тобой стряслось? Не змея ли укусила? Или упал?

Болтливые люди! Они не понимают, что праздным своим любопытством, непреодолимым желанием во что бы то ни стало высказаться по поводу того, о чем никто их не спрашивает, они не только понапрасну отнимают время у себя и у других, но часто еще и наносят вред.

— Ой, как же вы хорошо загорели, детки милые вы мои! Какие вы все красивые! Любая болезнь вас испугается и от вас убежит! А знаете, у меня тоже есть племянник — ну точно такой, как вы. Он…

— Простите, — сдержанно, но решительно перебила женщину Фатима. — Где у вас тут врач?

— Ой, хорошая моя, врач-то наш в отпуске. Как на грех! Ему бы летом не уезжать, туристы все-таки, народу много, навигация, а она говорит: «Зимой не отдых». Врач-то — специальность особая. Врач…