Тайна Каркассона

Анет, лишь увидела их, вскрикнула и спряталась за спину Энтони. Виконт попятился, скрывая ее от опекуна, как он подумал. Но вышедшие не промолвили ни слова, а в молчании, один за другим прошли через двор к выходу из замка. Только Арь Тулоннский медленно краснел.

– Не волнуйся, милая Анет, – заговорил Энтони. – Не съест же тебя твой опекун. А пройдет время, граф Амори узаконит меня в моих правах, и я посватаюсь к тебе. Смотри, какие стихи я для тебя написал

Моей душе покоя нет,

Когда я вижу образ твой.

Я сочиняю свой сонет.

И полон он одной тобой.

Пусть солнце светит – для тебя.

И озаряет путь луна.

Я твой покой храню любя.

И в сердце только ты одна.

На это Анет хотела что-то ответить, но вдруг зажала лицо рукам и убежала в свою башню.

С того дня она перестала выходить во внутренний двор. Оба рыцаря погрустнели.

И вот пришел день турнира. На ристалище установили алтарь, и сам аббат Тулонский отслужил торжественную мессу. Как уже писалось выше, церковь не одобряла рыцарские турниры в целом. Поэтому важно было заручится поддержкой важного церковного чина для обхождения всех препон и запретов. Один из таких запретов церкви гласил: нельзя хоронить погибших на турнире по христианскому обычаю. Вот тут-то и нужен был важный священник. Если рыцарь перед смертью успевал принять монашеский сан – хоронить его было можно.

Но о таком конце рыцари старались не думать. Они приехали на турнир ради славы, ради приза, и ради того, чтобы их заметили все те знатные и богатые сеньоры, которые набирали войско для какого-нибудь похода.

И участники, и зрители турнира были нарядные и выглядели празднично.

Граф Амори сидел на своем троне на главной трибуне. По правую руку его, как всегда, сидела Агнесса де Ним, а слева – Раймунд Транкавель, который дал обет не участвовать в подобных развлечениях до родов его беременной жены. Энтони был среди рыцарей, готовых вступить в бой. И вместе со всеми выслушал мессу и гарольда, зачитавшего установленные правила этого боя. Но перед схваткой ему, как главному лицу, которому был посвящен этот турнир, предстояло выбрать даму покровительницу. Граф Амори, который заметно ожил, надел на конец копья своего брата тонкий золотой обруч, который должен был увенчать голову прекрасной покровительницы. Делая это, он недвусмысленно показал брату глазами на свою жену. Никто и не сомневался, что покровительницей этого турнира станет Агнесса.

Но Энтони развернул своего коня к тому месту где сидел аббат Арль, заставил коня шагнуть ближе и опустил копье к ногам Анет де Лузиньян. Венец соскользнул с гладкого древка и повис, зацепившись за острие.

Девушка медленно покраснела. Амори и аббат дружно нахмурились, а граф Раймунд расхохотался.

– Примите же этот скромный венец и украсьте собой сегодняшнее действо. Даже титул королевы красоты меркнет перед вашей лучезарной красотой, – проговорил Энтони, которого любовь сделала поэтом окончательно.

Он обычно очень смущался, когда приходилось говорить среди незнакомых людей, но сейчас он видел только ее, ту, которую почти боготворил.

Девушка подняла на него огромные голубые глаза. Щеки ее горели огнём, губы стали ярче рубина. Она дрогнувшей рукой приняла скромное украшение и одела на голову. Соседи ее ахнули, а трибуны с простолюдинами стали громко приветствовать прекрасную даму.

А Энтони, смутившись, заставил коня отступить на несколько шагов, развернул его и тяжелой рысью поскакал к своему отряду.

Турнир начался. В те годы он состоял из групповой схватки – меле, когда рыцари двух противоборствующих сторон встречались на ристалище. Оружием в этом поединке выбрали копье, палицу, булаву и широкий меч. В обоих отрядах набралось по шестнадцать конных рыцарей и столько же пехотинцев. В один отряд входили англичане и норманны, и его возглавлял почетный гость де Монфора, Ален де Руси. Туда записался Энтони и его друг – храмовник дОуан. А против них стоял отряд под командой де Монсегюра. Там были в основном незнатные южане, многие открыто сочувствующие катарам и даже сражавшиеся под знаменем Транкевелей. Но сейчас потомок их предводителя сидел по левую руку их гонителя, что им еще оставалось? Только потешная забава.

И рыцари пустили коней в тяжелый галоп, выставив вперед копья. Оруженосцы следовали за своими господами.

По правилам этого турнира, рыцари, преломившие копья могли сражаться дальше палицей, потом булавой, палицей и широким мечом, в любой очередности, лишь бы у его противника было то же самое оружие.

И рыцари сошлись в схватке. Энтони, наверное, повезло, но рыцарь, сошедшийся с ним на копьях, вылетел из седла. И ударили в гонг ради его победы.

Передав ненужное копье оруженосцу, Энтони осмотрелся и увидев освободившегося рыцаря противной партии с булавой, взял свою и направил коня к нему.