Тайна Карлоса Кастанеды. Часть I. Описание мира

Реальность – не Сад Небесный и не благоухающий океан Ананды; скорее это торжество такого нечеловеческого порядка, что мы назвали бы его, в первую очередь, иррациональным хаосом. Только мысль – непревзойденный страж и хранитель тоналя – удерживает нас на краю отверзшейся бездны. Прекрасно сказал об этом Мамардашвили: «Только у существ и только в таком мире, где хрупко и как бы неминуемо обречено все высокое и благородное, есть и возможна мысль, потому что такие существа можно назвать историческими существами. Они являются таковыми, поскольку помещены на некоторой точке, которая находится на какой-то бешено закрученной кривой, окруженной хаосом иррациональным и гибелью. И это – мысли. И мысль есть вопрос о том, на каких условиях и как такая точка может удерживаться на этой кривой и почему вообще такая кривая существует?» (М. Мамардашвили. Что значит мыслить и что значит мыслить не мысля?)

Вопрос трагический и неразрешимый. Интеллектуальная программа, обратившая свое внимание на исток, на корень самой себя, обречена. Это конец ее функции, ибо все ее дальнейшее существование – только забвение, забытье поистине кошмарного знака, расшифровка которого сулит самоуничтожение. Но жизнь бесконечно больше разума, бесконечно важнее его – в ней свой особенный смысл, особенная радость и полнота.

Чтобы увидеть бытие таким, разум должен быть остановлен, язык прекращен и оставлен социальной коммуникации, в чем, собственно, и заключена его единственная функция, производство информации должно быть осознанно отделено от познания и названо составлением интеллектуального инструментария, имеющего существенное прагматическое значение для консервации эволюционно открывающихся путей потребления. Грандиозное «делание» науки и культуры воспето по заслугам, и мы – детища находчивой и трудолюбивой цивилизации – ни в коем случае не выбросим это сокровище на свалку истории. Мы все сохраним и пойдем дальше.

А дальше – опасная и малознакомая область. Шри Ауробиндо называл ее «безмолвием ума», Джидду Кришнамурти – «тотальным вниманием», буддисты – «пустотой», а дон Хуан – «остановкой внутреннего диалога». Ни одна мистическая доктрина, ни одно магическое учение не обходится без этого фундаментального приема. Какими бы метафизическими конструкциями, какой бы мифологической декорацией ни пользовался «духовный учитель», контроль над умственной деятельностью оказывается первым шагом на пути к Неведомому. Мы знаем два метода, которые в тех или иных формах предлагаются мистику для постижения подлинной (или магической) Реальности:

1. Метод, ведущий к полной (насколько это вообще возможно) остановке мыслительных процессов, наравне с процессами идентификации и вербализации.

2. Метод, ведущий к растождествлению с мыслительным потоком через эмоционально-чувственное отчуждение от него, т. е. культивация особой области психического пространства, где движения мысли как бы «угасают» и тем самым дают возможность определенному участку воспринимающего «Я» следить за ним из положения «беспристрастного созерцателя».

Не следует полагать, будто два метода действуют «в унисон» и приводят к похожим эффектам. Это распространенное заблуждение, опасность которого мы и намерены здесь раскрыть.

Древнейшим способом работы с умственной активностью (который потом нашли слишком тяжелым, «слишком» насильственным и аскетичным) был метод, зафиксированный в древних «Йога-сутрах» Патанджали. Мы позволим себе высказать предположение, что данный прием был с должным почтением к традиции перенят у гораздо более древних искателей уже тогда, когда смысл их поисков был основательно подзабыт и подменен новыми философскими конструкциями, получившими популярность у индийских мыслителей в IV–II вв. до н. э. Древний афоризм, открывающий «Йога-сутры», звучит так:

йогас – читта – вритти – ниродха.

Наиболее вразумительный перевод может звучать так: йога – это приостановка (временное прекращение) (ниродха) движений (колебаний, активности) (вритти) субстанции ума (читта).

С этим методом связывали строгую дисциплину, требующую особой волевой интенции. Говорили о пути тапасья, где адепт не ждет откровения Абсолюта по Его собственной милости, а дерзает собственными силами приблизиться к Нему. Для религиозного учения, где Воля Всевышнего определяет все, подобный путь еретичен, ибо чреват гордыней или даже богоборчеством.