Тайна Катыни, или Злобный выстрел в Россию

Факты насилия и мародерства со стороны красноармейцев жесточайшим образом пресекались военными трибуналами. Так, политрук школы 131-го кавполка Бердников за убийство семьи помещика был осуждён к расстрелу. За мародерство и изнасилование польской женщины-беженки был расстрелян красноармеец Фролов и т. д.

О случаях «грубейшего произвола и преступных действий со стороны ряда командно-политического состава» частей Красной Армии был информирован Сталин и нарком обороны Ворошилов. В результате нарком обороны издал приказ за № 0059 от 10 ноября 1939 г., в котором «начсостав предупреждался о недопустимости повторения в будущем всяких самочинных действий, противоречащих духу и уставам Красной Армии». В приказе также предписывалось установить всех лиц, виновных в самочинных действиях и привлечь их к ответственности (Мельтюхов. Сов.−польские войны. С. 561–565.).

Помимо этого в октябре 1939 г. Ворошилов издал приказ, согласно которому войсковые не имели права занимать особняки, замки, здания, представляющие культурную и историческую ценность и должны были принять все меры к их сохранности.

С учётом вышесказанного бессмысленно говорить о каком-то поощрении советским руководством актов насилия и вандализма в отношении граждан бывшей Польши. Информация о массовых случаях зверств, подобных упомянутых профессором, отсутствует. Известен только единственный факт расстрела 15 польских солдат из пушки по приказу старшего лейтенанта Булгакова, который был арестован и осужден военным трибуналом. Однако если бы таких фактов были «тысячи», как утверждает Вечоркевич, то эта тема давно бы стала второй «Катынью».

Миф о жестокости Красной Армии давно культивируется в польской научной литературе и публицистике. Впервые эта тема возникла летом 1920 г., когда части Красной Армии вторглись на польскую территорию. О реальном поведении красноармейцев свидетельствует «инвазионный рапорт» от 19 сентября 1920 г. такого компетентного польского военного учреждения, как 6-я экспозитура II отдела (т. е. военной разведки и контрразведки) штаба Варшавского военного округа:

«Поведение советских войск на всем протяжении оккупации было безупречным, доказано, что до момента отступления они не допускали никаких ненужных грабежей и насилия. Реквизиции они старались проводить формально и платили требуемые цены деньгами, хотя и обесцененными. Безупречное поведение советских войск по сравнению с насилиями и ненужным грабежом отступающих наших частей существенно подорвало доверие к польским властям».

(CAW. SRI DOK I.I.371.1/A). 29 Z doswiadczeri ostatnich tygodni. — Bellona, 1920, № 7, s. 484. Из статьи Матвеева

«Ещё раз о численности красноармейцев в польском плену в 1919–1920 годах». Новая и новейшая история. № 3, 2006.)

Напомним, что массовые случаи бесчеловечной расправы поляков с гражданским населением на оккупированных территориях Западной Украины и Белоруссии в 1919–1920 гг. остались не только безнаказанными, но исполнители даже бравировали ими.

Так, будущий министр иностранных дел Польши в 1930-е годы Юзеф Бек рассказывал своему отцу, вице-министру внутренних дел в правительстве Падеревского, как он и его товарищи действовали на «большевизированной» Украине в конце 1918 г.:

«В деревнях мы убивали всех поголовно и все сжигали при малейшем подозрении в неискренности. Я собственноручно работал прикладом».

(Мельтюхов

. Сов.−польские войны. С.40.)

По свидетельству зам. генерального комиссара Гражданского управления восточных земель Михала Коссаковского, убить или замучить большевика не считалось грехом. Он вспоминает, что:

«…в присутствии генерала Листовского (командующего оперативной группой в Полесье) застрелили мальчика лишь за то, что якобы он недобро улыбался».

(Мельтюхов.

Сов.−польские войны. С. 42.)

В 1920 г. украинские газеты писали: