Тайна Катынского расстрела: доказательства, разгадка

Одной фразой своей книги Сэнфорд замечает, что члены польской делегаций в Катыни д-р Адам Шебеста и д-р Эдмунд Зейфрид после войны отказались от своих показаний. (p.206).

За сотрудничество Зейфрида с оккупантами послевоенное прокоммунистическое правительство взяло его под стражу. В статье Станислава Янковского о Зейфриде, на которую ссылается Ценцяла, говорится, что по просьбе нацистов тот сделал какое-то заявление:

Эдмунд Зейфрид признается, что перед тем, как покинуть место эксгумации, участники делегации “по просьбе немцев поделились своими впечатлениями…”142

4-м томе слушаний Комиссии Мэддена помещён документ польских подпольщиков, где говорится следующее:

Зейфрид, осмотрев могилы с разрешения немцев, произнёс речь, содержание которой подтверждено другим делегатом: “Я призываю вас, господа, снять шляпы, склонить головы и отдать дань уважения этим героям, которые отдали свои жизни за то, чтобы Польша могла жить”. Немцы отдали честь. Всё происходящее было заснято на киноплёнку, сфотографировано и зафиксировано в звукозаписи. Участники выразили своё мнение * * * выполнялась также звукозапись. (Madden, Vol. 4, p. 717; подтверждено на с. 846. Три звёдочки (* * *) стоят в оригинале).

Ни Ценцяла, ни Сэнфорд не дают ссылок на то, где можно познакомиться с опровержением Зейфрида. Было бы интересно прочитать, что именно Зейфрид сказал или сообщил как в 1943 году, так и в своём опровержении, написанном примерно в 1945 году.

В 1948 году Зейфрид, по-видимому, отбывал тюремное заключение. Мы не знаем, стала ли его роль в катынском деле единственным обвинением или ему инкриминировали ещё и другие эпизоды сотрудничества с гитлеровской Германией. Зато известно, что польские делегации, побывавшие в Катыни по приглашению гитлеровцев в апреле 1943 года, – по сравнению с нацистами – не располагали бóльшим числом доказательств советской вины. Как мы видели, даже спустя несколько месяцев после публикации «Официального материала», гитлеровцы какие-то дополнительными доказательствами тоже не обладали.

Сэнфорд любезно указывает на опровержение д-ра Шебесты (p.152 n.56). Но он утверждает, будто Шебесту «принудили отказаться от своих показаний времён войны». Тем не менее, Сэнфорд не приводит никаких доказательств в пользу такого «принуждения». Он лишь ссылается на интервью Шебесты польской коммунистической газете «Трибуна люду» от 20 марта 1952 года, имеющееся и в нашем распоряжении. В нём Шебеста признался, что нацисты, очевидно, потребовали от польских чиновников нанести визит в Катынь и инсценировали его как пропагандистский трюк.

Шебеста утверждал, что немецкие власти отправили его прямо в аэропорт, не позволив даже попрощаться с женой. Он заявил, что их группу постоянно сопровождали какие-то немцы, она всегда находилась под охраной и вообще не имела свободы действий. Фактически же, он признался, что в Катыни они пробыли всего один час! Нацисты постоянно твердили им, что только советские власти могли совершить столь ужасное преступление. Шебесте показалось особенно нелепым то, как сами гитлеровцы твердили ему, что нацисты не способны на такие массовые убийства!

Он рассказывает, как германский врач из их сопровождения сообщил, что калибр гильз, найденных в Катыни, совпадает с тем, какой использовался в СССР.

Сопровождавший нас немецкий врач показывал различные простреленные черепа, объясняя, что калибр оружия соответствует тому, что используется в СССР.

Перед нами доказательство первоначальных нацистских планов объявить, что для расстрела польских военнопленных в Катыни использовалось советское оружие. Шебеста и другие члены польской делегации побывали там в начале апреля. И только в конце того же месяца нацисты решили, что им придётся признать: найденные в Катыни гильзы – германского производства.