Тайна Катынского расстрела: доказательства, разгадка

Третьим свидетелем стал главный судмедэксперт советского расследования [Прозоровский]. Несомненно, он – самый полезный свидетель, давший показания о том, что лично эксгумировал около 5000 тел в Киеве, Харькове, Смоленске и других местах. Он очень подробно рассказал о состоянии тел и о скрупулёзно проделанном расследовании. Его комиссия произвела тщательное вскрытие 925 тел, только трое из которых, по-видимому, формально обследовались ранее. Он объяснил состояние одежды, которая обыскивалась, и подробно рассказал о нескольких найденных документах. Сюда вошли квитанции, датированные апрелем и маем 1941 года, и письмо жены в Советский Красный Крест с почтовым штемпелем Варшавы и Москвы, проставленным в сентябре 1940 года, а также почтовым штемпелем Тарнопольского почтового отделения от 13 ноября 1940 года. Он лично обнаружил письмо, датированное 20 июня [1941 года]144. Владение подробностями документов у него было всеобъемлющим, а сами свидетельства представлены быстро и уверенно, но, очевидно, без вызубренной зауми. Он продолжил разбираться с гильзами, найденными в могилах, калибр которых, по признанию германских свидетелей, совпадал с калибром германских пистолетов и на которых, как он отмечал, стояла маркировка германской фирмы GECO. Эти доказательства были значительно усилены, представленным американцами трофейным документом – телеграммой чиновника генерал-губернаторства, датированной маем 1943 года и направленной по адресу польской штаб-квартиры подсудимого [Ганса] Франка [т.е. генерал-губернатора], в которой говорится, что члены Польского Красного Креста, посетившие Катынь по приглашению немцев, очень обеспокоены обнаружением гильз с маркировкой GECO, хорошо известной германской фирмы. Особенно убедительна связь между этим документом, показывающим германские гильзы, найденные в могилах в мае 1943 года поляками, и находками советской комиссией, сделанными годом позже – в январе 1944 года. Далее он назвал причины, почему тела не могли быть захоронены ещё в 1940 году, и в заключение сравнил метод убийства со многими другими случаями, которые он лично расследовал, когда деяния нацистов не оспариваются. В целом, доказательства – хотя, конечно, не неоспоримые – говорят в пользу советского дела, и германский доклад в значительной степени дискредитирован, а его доказательства маловыразительны.

Сэнфорд: