Тайна Кира Великого

Там, где спереди и сзади, отрезав нам все пути, стояли преследователи, отвесная стена сходила на нет. Враги-то как раз и рассчитывали запереть нас в таком безысходном месте, но теперь именно на этом месте мы могли бы из­бавиться от них, если бы призвали на помощь силу горы. Сердце мое лихорадочно забилось. Еще раз осмотревшись и оценив положение, я, не говоря ни слова, стал слезать с коня, уже невольно прижимаясь к холодному, но спаси­тельному граниту.

Надо заметить, что в этот трудный час великан Иштагу как будто оправился от своей ужасной раны, посветлел лицом и выпрямился в седле.

Увидев, что я схожу с коня, он без труда оставил седло и вытащив меч из ножен, стал неторопливо спускаться по тропе.

— Ты куда?! — не на шутку встревожился я.

— Там, где будет стоять Иштагу, никто не пройдет, бросил он через плечо.

— Стой! — крикнул я ему.

Сверху снова потекли снежные ручейки. Наши кони затрясли гривами, боязливо переминаясь.

Иштагу, придерживаясь левой рукой за стену, продолжал наступать. Ему навстречу выдвинулись острия копий.

— Стой! — еще громче и яростней крикнул я ему в спину,— Ведь царь велел тебе не отходить от нас больше чем на десять шагов!

Велел Кир ему или нет, а только Иштагу наконец встал на месте, однако удалился по тропе уже настолько, что следующий, тайный приказ, предназначенный только для наших ушей, мне пришлось бы прокричать для него во всю глотку.

Тот приказ я прошептал Азалу в самое ухо, когда он оказался у стены рядом со мной:

— Прижмись к стене и не отходи.

Я протиснулся между коней к краю обрыва и выкрикнул на три стороны света наши условия:

— Мы сдадимся! Но вы должны поклясться богами, что не причините нам зла! Каждый из вас должен дать клятву в полный голос! По моему знаку! Согласны?

— Да! Согласны! — вразнобой отвечали преследователи и с тропы, и снизу, со дна ущелья.

А сверху, из огромной толщи горных снегов, вновь донесся глухой угрожающий треск. Невесомые белые ручейки вились уже беспрерывно и ярко искрились на солнце. Кони же фыркали и начинали мелко дрожать.

«Только бы хор не подвел,— уже сам обмирая от волнения, от ожидания страшной стихии, подумал я.— Вот бы как в Афинах, в театре у Писистрата!»

— Только сразу бросайте оружие! — добавил со дна ущелья один из всадников, наверно, стратег охоты.— Мы пропустим вас назад!

— Так и будет! — крикнул я в ответ, не тревожась о том, что Иштагу скорее уж сам бросится вниз головой, чем выпустит из рук свой меч (хорошо, что перс молчал и не начал бунтовать, а то и впрямь пришлось бы сдаться или погибнуть без толку).— Готовы?

— Мы готовы! — радостно отвечали «охотники».

Я поднял руку с мечом, набрал в грудь воздуха и заорал изо всех сил:

— Клянитесь!

Гул голосов сотряс ущелье. Да и сам я, повернувшись лицом к снежному склону и запрокинув голову, помогал им как мог, вопя, будто резаный боров.

Еще не стихли громогласные клятвы, как горы отклик­нулись грозным эхом. Склон над нашими головами загудел, будто вниз понеслись бесчисленные табуны. Я увидел, как поднялась и, заклубившись, устремилась в ущелье мощная волна, и в тот же миг бросился к стене, вжался в нее лопатками и взмолился:

— Теперь спасите нас, все боги, какие есть! Зевс! Ве­ликий Аполлон! Митра! И ты молись своим богам, Азал! Только ничего не бойся и не сходи с места!

Сквозь гул и грохот снежного обвала донеслись крики. На дне ущелья одни всадники в ужасе разворачивали коней, а другие галопом понеслись дальше по ущелью. Передние, те, кто отрезал нам путь в Пасаргады, всем скопом замерли в оцепенении. Кое-кто из задних опо­мнился и бросился вперед, под укрытие отвесной стены, но ее защищал насмерть ничуть не дрогнувший Иштагу. Закипела схватка, и двое разрубленных мидян повалились в ущелье, кувыркаясь по выступам всего за несколько мгновений до того, как самого перса и всех его врагов смело вниз снежной волной.

И вдруг чудовищно ухнуло над нами и накрыло нас тьмой, будто исполинской крышкой. У меня заложило уши и сдавило грудь. Сквозь рев стихии послышался испуган­ный, прямо-таки девичий возглас Азала. Над нами неудер­жимым потоком проносился великий Хаос.

Сначала Хаос поглотил и унес моего коня. Жеребец перса дернулся вперед, будто стремясь протиснуться между мной и моим конем и так спастись, и оттолкнул собрата за край тропы. Передо мной в клубящемся и слепящем глаза потоке мелькнула голова, оскал крупных зубов —и конь исчез. Тут жеребец Иштагу едва не придавил меня к стене насмерть, и пришлось изо всех сил оттолкнуть его ногами. Лавина захватила его. Жеребец вскрикнул, будто подстреленная птица, и пропал следом за первым.

Испугавшись этого вскрика, задергался и конь Азала. Его участь была решена. Только я собрался оттолкнуть его в сторону, чтобы он ненароком не придавил нас или не ударил копытом, как Азал схватился за поводья.

У меня волосы встали дыбом.

— Отпусти его! Отпусти! — завопил я, пытаясь перекрыть грохот снежного потока.

Не тут-то было. Конь для скифа дороже жизни.