Тайна княжеского наследства

Здравствуй, любимый. Вот уже три дня как я не получала от тебя письма. И места себе не находила. А сегодня получила и хожу счастливая. Миша спрашивает: «Мама, отчего у тебя такое сладкое лицо?» Он хотел сказать счастливое. У нас все хорошо. Не устаю молиться за тебя. Твоя Маша.

29 июня 1877 года. Санкт-Петербург.

Елизавета Громова – Андрею Громову.

Здравствуй, родной. Письма опять долго нет. Так нечестно! Я тебе уже пять отправила, а ты мне – ни одного! Вот сегодня вечером будет почта, и если от тебя опять ничего нет – я обижусь! Люблю тебя безмерно.

10 июля 1877 года. Санкт-Петербург.

Елизавета Громова – Андрею Громову.

Андрюша, любимый мой! Мы же так не договаривались! Ты обещал, что писать мне будешь каждый день. Где же твои письма? Где же ты сам? Господи, оберегай его, в нем вся моя жизнь!

22 июля 1877 года. Санкт-Петербург.

Елизавета Громова – Андрею Громову.

Андрей, родной мой! Где бы ты ни был сейчас, что бы с тобой ни случилось, я люблю и молюсь за тебя! Господь поможет тебе! Он не может не внять моим молитвам!

10 сентября 1877 года. Санкт-Петербург.

Елизавета Громова – Андрею Громову.

Любимый мой! Только живи! Живи! Я на все готова, только бы ты остался жив! Пусть даже я никогда больше тебя не увижу. Пусть я сама умру. Но ты – ты живи! Я люблю тебя!

18 октября 1877 года. Санкт-Петербург. Генеральный штаб.

Глубокоуважаемая госпожа Е. А. Громова. В ответ на ваш запрос сообщаем, что ваш муж, капитан инженерных войск А. С. Громов среди убитых не значится. На сегодняшний день он числится в списках пропавших без вести.

* * *

Сон Элены

…Бело-желтый горячий воздух пустыни был похож на желе. Остервенелый сухой ветер бросался в лицо горстью песка и улетал дальше. Подол платья безжалостно трепался, то раздуваясь как парус, то облепляя ноги и делая невозможным движение.

Почему я была здесь? Как оказалась в этом песчаном аду? Зачем променяла строгую графику питерских кварталов на это раздолье неопределенных линий и постоянно меняющихся форм? А с другой стороны, что такое я сама, как не бархан, перемещающийся неслышно, незаметно вырастающий там, где прежде была равнина?

…Ох, как тяжело идти. Губы совсем пересохли, а проводник, сволочь, больше не даст воды! Хруст песка под ногами, белая дымка вдали… И мысль о том, что я наконец-то увижусь с ним…

…Пыльная улица небольшого южного городка. Слышен незнакомый говор. Навстречу мне идут две женщины в азиатской одежде с закрытыми чадрой лицами. Я спрашиваю дорогу на неизвестном мне языке. Наконец мне показывают нужный дом.