Тайна кода да Винчи

Юноша сделал еще несколько шагов по дороге в сторону Монтефельтро. Снова остановился. Потом все же резко свернул в сторону и быстро побежал в сторону леса. Он не обратил внимания, что лошадь, лежавшая на земле, заржала и забила ногами. Ее глаза наполнились страхом, а грива ощетинилась. Несмотря на дождь и сильный ветер, она почуяла смертельную опасность. В темноте то и дело вспыхивали зеленые искры. Они быстро приближались. Учуяв легкую добычу, из леса вышли волки.

Джакомо показалось, что он услышал вой, но раскат грома заглушил все остальные звуки. Юноша добежал до опушки. Высокий раскидистый вяз стоял в какой-нибудь сотне локтей от густого леса. Внезапно сбоку мелькнула серая тень. Следующий разряд молнии на долю секунды ярко осветил все вокруг. Два мокрых хищника, клацая огромными клыками, подбирались к гонцу. Джакомо отчаянно закричал, бросился к дереву и попытался влезть наверх. Но ветви росли слишком высоко.

Гонимый отчаянным страхом смерти, юноша лихорадочно ощупывал толстый шероховатый ствол. Наконец ему попался едва заметный выступ. Он поставил на него ногу и отчаянным броском уцепился за толстую нижнюю ветку. Сапоги скользили по мокрому стволу. Сквозь раскаты грома он услышал захлебывающееся предсмертное ржание своей лошади.

Сзади раздался рык, и мощные челюсти вцепились в плащ юноши. Он забил ногами, стараясь стащить тесные высокие сапоги. Ему удалось чуть-чуть вытащить одну ногу, и в ту же секунду волчьи зубы сомкнулись на пустом голенище, сдернув сапог вниз. Джакомо уперся ногой и словно кошка влез наверх. Почти минуту он лежал в оцепенении на гладкой ветке, переводя дух. Внизу бесновались четверо голодных зверей, один из них свирепо грыз кожаный сапог. Они скалились и рычали.

Отдохнув, Джакомо осмотрелся и осторожно попятился к стволу. Добрался до широкой развилки и устроился в относительной безопасности. Вспышка молнии снова озарила просеку. Гонец увидел, как стая волков рвет на части его лошадь. Письмо Борджиа было все еще при нем.

Джакомо давно не молился, но сейчас, во время этой страшной, необычной, пришедшей ниоткуда грозы, слова сами вырвались из его горла.

— Господи! Сохрани мне жизнь, и я покорно вернусь к своему хозяину и приму то, что суждено! Любую кару или муку! Господи, дай мне пережить эту ночь! Прости мне клятвопреступничество, ибо я клялся быть верным Борджиа на Священном Писании! Господи, спаси меня! Я вернусь в Монтефельтро, я отвезу письмо!…

Внезапно небо озарилось самой яркой из всех вспышек, что Джакомо видел когда-нибудь в своей жизни. Она мелькнула прямо над его головой, и в то же мгновение молния ударила в крону вяза.

Разряд был такой силы, что от дерева остался один обугленный остов, который некоторое время еще пылал и дымился. Рядом лежали четыре убитых непонятной, низвергнувшейся с неба силой волка. От лучшего гонца Чезаре Борджиа и письма, что он вез Александру VI, не осталось ничего.

Глава XI РУБИКОН

Мой взгляд упал на книжицу с латинскими изречениями. Она валялась на пассажирском сиденье. Видимо, я случайно захватил ее вместе с конвертом.

 Caesar ad Rubiconem

— Что это может значить?! Я удивленно смотрел на известную мне с детства крылатую фразу: «Цезарь перед Рубиконом». И вдруг как навязчивое воспоминание, как флэш-бэк у военных, приезжающих с войны в Ираке, — яркие, наплывающие, тревожащие образы пережитого страха.

Я — совсем юный студент колледжа. Зимние каникулы в Италии. Нас таскают по экскурсиям, а мы только и думаем — как бы слинять, познакомиться с местными девчонками, выпить с ними и развлечься.

Нас везут на автобусе из одного городка в другой, и я даже не знаю, куда именно, потому что неинтересно. За окнами холмистая местность, высокое, холодное небо и приземистый, несмотря на холмы, зелено-коричневый пейзаж. Скучно.

Остановка, всех выгружают — почти что в поле. Небольшой придорожный мотель и кафе. Появляется странного вида старичок и начинает что-то рассказывать. Я не помню — что, к чему, зачем. И вдруг…

— Вот он очень похож на Цезаря!

Все расступаются, оглядываются, и я вижу, что этот старик тычет в меня пальцем. У него почти белые, выцветшие глаза и большой горбатый нос.

— Цесар эд Рубиконем, — кричит он мне.

И дальше я странным образом вспоминаю его слова. Вспоминаю с ужасом и абсолютной точностью, словно заучивал их наизусть и повторял долгие годы:

«10 января 49 года до нашей эры Гай Юлий Цезарь перешел через реку Рубикон. С ним был лишь один его преданный легион. Рубикон отделял тогда Цизальпинскую Галлию от Италии. То есть римскую монополию от всей огромной Римской империи, а на самом деле — античный мир от всей последующей истории человечества. Именно в этот день пала античность. Запомните его — 10 января. День, когда умер мир.