Тайна Корабельного кладбища

Обосновались они в старом покинутом доме недалеко от Даугавы. Здесь росла сухая острая трава. В ветреные дни вокруг дома поднимался песчаный вихрь. Через лето на месте полуразвалившейся хибарки был построен дом с крашеными дощатыми стенами и крышей из ребристого шифера. Широкие окна дома выходили на солнечную сторону. Карлис Мисиньш строил дом в выходные дни и по вечерам. Летом светло, и работать можно было до полуночи.

Мать Роберта тоже была работящей женщиной. Через несколько лет островитяне увидели чудо на бесплодных песках: в пустыне зацвели розы. Цветы покачивались на длинных стеблях, и благоухание их распространялось до самой реки. Ранним утром по Даугаве проходили теплоходы. Люди невольно поворачивали головы в сторону острова Ливу, откуда доносился аромат цветущих роз.

Хозяйки, вырастившей розы, уже не было в живых, но они цвели по-прежнему.

Роберт научился у матери любить труд, быть настойчивым и упорным. К сожалению, мальчик унаследовал и её болезненность. Он часто болел, поэтому время от времени в знаниях появлялись заметные пробелы, которые приходилось потом восполнять с двойной энергией. И только однажды, в пятом классе, когда он проболел целую четверть, в табеле появилась тройка по математике.

Есть ученики-«философы», которые о тройках рассуждают примерно так: «Тройка — хоть и не пятёрка, но всё же не двойка». Роберт был не из их числа: тройка для него означала чуть ли не катастрофу. И он собрал всю свою волю на борьбу с болезнью. В первую очередь необходимо было заняться физкультурой.

Роберт установил во дворе перекладину и упражнялся на ней до изнеможения. Оказывается, укрепление мышц тоже хорошо помогает в занятиях математикой.

Покончив с гимнастикой, Роберт сразу брался за учебник. Он сражался с задачами, пока цифры не начинали мельтешить перед глазами. Тогда он откладывал книгу и снова шёл к перекладине.

Его редко видели среди ребят. Ранней весной, когда мальчишки катались на льдинах, Роберт с книгой в руках грелся возле печки. Мальчишки открывали купальный сезон ещё до Первого мая, Роберт — в лучшем случае в середине лета. Когда ребята с удочками бродили вдоль заливов Оттока, Роберт поливал розы из лейки. Лёд не может подружиться с печкой, удилище — с лейкой. Слабый завидует здоровому, здоровый иногда посмеивается над слабаком.

Отец стал единственным другом и товарищем Роберта. Они были неразлучны. Вместе купались, удили рыбу, вместе ходили в кино, цирк, на стадион «Даугава» и даже телевизор смотрели вместе.

Отец в обществе сына умел превращаться в мальчишку, а сын, наоборот, старался быть мужчиной. Они соревновались на перекладине, поднимали гири, придумывали вместе всякие фантастические истории о верблюжьих караванах в прибрежных песках и крокодилах в Оттоке. Это помогало им легко справляться с домашними делами. Мыли посуду — говорили о звёздах, кололи дрова — выдумали робота — профессора по математике.

Карлис Мисиньш работал бригадиром сплавщиков на фанерной фабрике. Его спецовка пахла размокшей сосновой корой. Для Роберта это были самые прекрасные запахи на свете. Он вдыхал их каждый вечер, когда, встретив отца у калитки, на мгновение прижимался к нему.

Вместе им было хорошо.

Оказалось, что даже в футбол можно играть вдвоём! На площадке, где земля была утоптана, как гумно, летними вечерами устраивались интересные матчи. Сын был вратарём, отец — центральным нападающим. Нередко они играли дотемна.

Однажды вечером к ним присоединились и три следопыта — Инт, Модрис и Агрис. Давно никто из них не участвовал в таком захватывающем матче! Мальчишки играли с большим азартом. Они то спорили, кричали друг на друга, то вдруг начинали обниматься. А Карлис Мисиньш смотрел на них и смеялся.

Инт яростно пинал мяч. Он был недоволен прошедшей неделей. Вместе с Агрисом они обошли чуть ли не всех стариков острова, но о «Пингвине» никто ничего не знал.

— С меня довольно! — крикнул Инт, схватил рубашку и побежал к Даугаве.

Агрис и Модрис побежали за ним. Роберт кинулся вслед за ребятами, но отец остановил его.

— Мы после, — сказал он. — Ты вспотел.

А ребята с разбега бросились в реку. Они плескались целых полчаса, потом вышли на берег.

— А кто сказал, что «Пингвин» — корабль? — неожиданно заговорил Агрис.

— Конечно, нет! Наверняка кафе-мороженое, — острил Модрис.

Он считал, что дело это просто им не по плечу. Какого бы умника Инт из себя не строил, он не был ясновидцем и не мог предсказывать по звёздам. Прошлое таит в себе бесконечно много ещё нераскрытых загадок, которые, может быть, так никому и не удастся разгадать. Всё ли мы знаем о том, что происходило много веков назад? И нужно ли это знать?

Вечернее солнце приятно грело. Ребята лежали в блаженном оцепенении на разогретом песке.

Под водой что-то булькнуло. Нет, не рыба. Потому что рыбы не могут так пыхтеть. А в воде сейчас действительно кто-то пыхтел, как тюлень.

Мальчишки привстали. С удивлением смотрели они на человека, вынырнувшего из воды.

Это был мускулистый старичок с густыми белыми бровями и седоватыми усами. В руке он держал только что снятую маску аквалангиста.