Тайна корабля

Уикс удивился, но, разумеется, не возражал; и немного спустя шестеро потерпевших крушение сидели в каюте с Трентом и Годдедаалем за столом, на котором красовались мармелад, масло, гренки, сардинки, копченый язык и чай. Продукты были не особенно хороши, и, без сомнения, Нэрс выругал бы их, но они показались манной небесной потерпевшим крушение. Годдедааль угощал их с радушием, превосходившим всякую любезность, радушием какой-нибудь старой честной деревенской хозяйки на ее ферме. Впоследствии вспомнили, что Трент принимал мало участия в угощении, но сидел задумавшись и, по-видимому, то забывал, то снова вспоминал о присутствии своих гостей.

Вдруг он обратился к китайцу:

– Убирайся отсюда, – сказал он и следил за ним, пока тот не исчез на лестнице. – Ну-с, джентльмены, – продолжал он, – как я понимаю, вы все составляете нечто вроде компании на акциях, и потому-то я и пригласил вас всех, так как есть один пункт, который я желал бы выяснить. Вы видите, каков этот корабль – хороший корабль, смею сказать; и каковы рационы – недурны для матроса.

Ответом был торопливый ропот одобрения, но ожидание, что будет дальше, помешало какому-либо членораздельному ответу.

– Ну-с, – продолжал Трент, катая хлебные шарики и упорно глядя в середину стола, – я, конечно, рад отвезти вас во Фриско; моряк должен помогать моряку, таков мой девиз. Но если вы нуждаетесь в чем-нибудь на этом свете, то вам, вообще говоря, приходится платить. – Он засмеялся коротким, нерадостным смехом. – Я не желаю терпеть убыток из-за своей любезности.

– Мы не собираемся вводить вас в убыток, капитан, – сказал Уикс.

– Мы готовы заплатить разумную плату, – прибавил Кэртью.

При этих словах Годдедааль, сидевший с ним рядом, тронул его локтем, и оба помощника обменялись многозначительным взглядом. Характер капитана Трента был объяснен и понят в это безмолвное мгновение.

– Разумную? – повторил капитан брига. – Я ожидал этого замечания. Резоны уместны, когда есть две стороны, а здесь только одна. Я судья, я резон. Хотите плыть на моем корабле – платите мою цену. Вот как обстоит дело, по-моему. Не я в вас нуждаюсь; вы нуждаетесь во мне.

– Ну, сэр, – сказал Кэртью, – какова же ваша цена?

Капитан продолжал катать хлебные шарики.

– Будь я таков же, как вы, – сказал он, – когда вы обобрали того купца на островах Джильберта, я мог бы поймать вас. Тогда было ваше счастье, теперь мое. Всякому свой черед. Могли бы вы ждать снисхождения от того купца? – крикнул он с внезапной резкостью. – Впрочем, я не порицаю вас. Все позволительно в любви и торговле, – и он снова засмеялся холодным смешком.

– Итак, сэр? – серьезно сказал Кэртью.

– Итак, это мой корабль, я полагаю? – спросил тот резко.

– Я тоже склонен так думать, – заметил Мак.

– Я говорю, что он мой, сэр! – повторил Трент тоном человека, старающегося рассердиться. – И говорю вам всем, что будь я такой же, как вы, я бы обобрал вас дочиста. Но там есть две тысячи фунтов, которые не принадлежат вам, а я честный человек. Дайте мне ваши две тысячи фунтов, и я перевезу вас на берег, и каждый из вас высадится во Фриско с пятнадцатью фунтами в кармане, а капитан с двадцатью пятью.

Годдедааль опустил голову, точно стыдился.

– Вы шутите! – воскликнул Уикс, побагровев.

– Я шучу? – сказал Трент. – Решайте сами. Вас никто не неволит. Корабль мой, но Брукс-Айленд мне не принадлежит, и вы можете оставаться на нем до самой смерти.

– Да ведь весь ваш бриг не стоит таких денег! – воскликнул Уикс.

– Тем не менее, это моя цена, – возразил Трент.

– Неужели вы хотите сказать, что бросите нас здесь на голодную смерть? – воскликнул Томми.

Капитан Трент в третий раз засмеялся.

– На голодную смерть? Это ваше дело, – сказал он. – Я готов продать вам съестные припасы с хорошим барышом.

– Прошу прощения, сэр, – сказал Мак, – но мой случай сам по себе. Я отрабатывал свой переезд; у меня нет доли в двух тысячах фунтов и пусто в кармане, и я желал бы знать, что вы скажете мне?

– Я не жестокий человек, – сказал Трент, – это не составит разницы. Я возьму и вас вместе с остальными, только, разумеется, вы не получите пятнадцати фунтов.

Бесстыдство было так явно и разительно, что все с трудом перевели дух, а Годдедааль поднял голову и сурово взглянул в глаза своему командиру.

Но Мак оказался более речистым.

– Так вот что называется британский моряк! Чтоб вам лопнуть! – воскликнул он.

– Скажите еще что-нибудь подобное, и я закую вас в кандалы, – сказал Трент, с гневом вставая.

– А где я буду, пока вы соберетесь сделать это? – спросил Мак. – Вы, старое чучело! Я вас научу вежливости!

Он еще не успел договорить, как уже исполнил свою угрозу; никто из присутствующих, и всего менее Трент, не ожидали того, что последовало. Рука ирландца внезапно поднялась из-под стола, размахивая открытым складным ножом; последовало быстрое как молния движение; Трент наполовину поднялся на ноги и слегка отвернулся, чтобы отойти от стола; это движение и погубило его. Брошенный нож вонзился ему в яремную вену, он упал на стол, и кровь хлынула на скатерть среди тарелок.