Тайна королевы

Чтобы не останавливаться впоследствии на отдельных описаниях господствовавших тогда мод, существовавших тогда улиц, домов, общего вида всего общества и тому подобных вещей, мы скажем здесь вкратце, что дело происходило в 1601 г., на 45 году царствования Елизаветы, и положение дел было следующее. Англия находилась в первом периоде небывалого в мире возрождения; неизвестные до сих пор комфорт и роскошь, новые мысли, новые способы удовольствии положительно придали всем англичанам какую-то лихорадочную страсть жить как можно веселее; мужчины носили бороды самых разнообразных фасонов, блестящие куртки и шелковые штаны до колен, брыжи, бархатные плащи, украшенные кружевами, и шляпы с перьями; женщины носили высокие узкие корсажи и пышные рукава, платья спереди были все с разрезами, чтобы видны были нижние юбки; многие женщины красились и носили фальшивые волосы; одежды как мужчин, так и женщин сверкали драгоценными камнями, серебром и золотом; лондонцы в те времена считались наиболее богато одетыми людьми всего мира. Дома в Лондоне были деревянные, но оштукатуренные и с разными шпицами; построены они были таким образом, что верхние этажи выступали вперед и затемняли нижние, а также и узкие длинные улицы; разодетая публика на этих улицах разнообразилась еще бесчисленным множеством иностранцев, стекавшихся сюда со всех сторон; кареты, хотя и недавно введенные в употребление, изобиловали на улицах, наравне с телегами и повозками; серые церкви и разоренные монастыри, епископские дворцы и дома дворян с различными украшениями и башнями встречались повсюду в самом городе и его окрестностях; католики иногда подвергались теперь такому же преследованию, как когда-то преследовали протестантов; было там и множество гордых, могущественных лордов, но теперь все они стекались в Лондон и жили в великолепных дворцах на набережной или в окрестностях, вместо того чтобы ютиться в своих отдаленных замках, как было раньше; драчливые работники в шерстяных шапочках и кожаных куртках так же легко воспринимали всякую мнимую или настоящую обиду, как и их господа; первые расплачивались за них ножами, вторые употребляли для этого рапиры с золотыми или серебряными рукоятками; все таверны кишели бородатыми солдатами, побывавшими во Фландрии и в Испании и изощрявшимися в разного рода ругательствах; находилось множество охотников послушать разные хвастливые рассказы моряков, побывавших под командою Дрека и Ралея у испанских берегов; табак в то время только входил в употребление, но курение прививалось быстро и сильно афишировалось; все сословия верили еще в духов и ведьм, и находилось только несколько «атеистов» вроде Кита Марлова и Вальтера Ралея, не веривших в них; неукрощенная еще Англия продолжала веселиться, по-прежнему устраивая народные спектакли и празднества, танцуя прежние веселые и характерные танцы, хотя пуританизм уже начинал кое-где ясно проявлять свое влияние, и наконец последняя новость: только что совершившаяся казнь беспокойного герцога Эссекского и знаменитый процесс против его единомышленников, заключенных по тюрьмам.

Прежде чем войти в таверну «Сокол», Мерриот еще раз быстро оглянулся кругом, как бы надеясь увидеть где-нибудь очаровавшую его красавицу, которая, может быть, еще находилась поблизости театра. Но публика, переполнявшая театр, разбрелась уже во все стороны, и здесь, на берегу Темзы, виднелись только еще женщины, стоявшие гораздо ниже ее в смысле общественного положения. Гель вздохнул и последовал за своими спутниками в таверну.

Они прошли через общий зал, чтобы попасть в комнату, где они могли сидеть одни без посторонних; вдруг к ним подошел высокого роста человек с черной бородой, с грубыми и резкими чертами лица, средних лет, одетый в старую засаленную куртку красного цвета и коричневые бархатные штаны до колен, с жалкими остатками широкополой шляпы на голове, с длинным мечом и кинжалом, висевшими у него за поясом. Башмаки его были в таком состоянии, что почти не заслуживали больше этого названия, а шерстяной коричневый плащ имел вид оборванной тряпки. Лицо его было пасмурно и задумчиво, но, как только он увидел актеров, он сразу напустил на себя вид развязного человека, которому очень везет в жизни.

— Актеры идут сюда, милорд, — произнес он напыщенно слова, цитируемые из пьесы. — Недурная трагедия, мастер Шекспир, очень недурная! Прямо даже превосходная!

— Несмотря на то, что ты сделал всё со своей стороны, чтобы испортить ее, крикнув на весь театр во время поединка, Кит Боттль, — заметил Виль Слай.

— Капитан Боттль, прошу вас это помнить, милостивый государь, — ответил ему Боттль, принимая важный вид, — так, по крайней мере, меня звали в то время, как я унес с поля сражения сэра Филиппа Сиднея и вел свою команду за лордом Эссексом при Кадиксе.

Как же ты поживаешь, капитан Кит? — спросил Шекспир, и в голосе его прозвучала грустная нотка.

— Прекрасно, как всегда, — ответил Кит, — марширую вот под эту музыку.

Он вынул кошель и потряс им в воздухе, чтобы заставить зазвенеть монеты.