Тайна короля Якова

Энн выглядела безупречно: черное глухое платье, волосы туго стянуты в узел, лицо умыто и сияет свежестью.

— Тимон не ночевал у себя, — ответила она, уже уходя по коридору.

Марбери застыл в дверях.

— Подожди!

Она обернулась.

— Идем, ты должен видеть, что я нашла.

— Где нашла?

— В комнате Тимона. Разве я неясно сказала, что его не было всю ночь?

— Ты входила в комнату брата Тимона?

Она нетерпеливо вздохнула.

— Вчера вечером я видела, как вы оба возвращались, и поняла — что-то готовится. Я слышала, как ты ложился. Потом, за час до полуночи, Тимон вышел!

Ее лицо разгорелось от волнения. Марбери было знакомо это настроение дочери. Оно неизменно предвещало неприятности.

— Ты совсем не спала? — спросил он.

— Разве можно спать, — задохнулась она, — когда у нас такое творится?

— Неужели и я когда-то был так же молод? — удивился он, обращаясь больше к самому себе.

— Нет, — коротко ответила Энн. — Ты пойдешь со мной или нет?

— Нет. — Марбери собрался закрыть дверь спальни.

— Отец! Надо посмотреть сразу, пока он не вернулся. Уже утро.

Марбери взглянул в высокое окно коридора.

— Только рассвело.

— Тебе необходимо увидеть, что я нашла. А потом ты, возможно, пошлешь за констеблем или хотя бы за сторожем.

— Что ты такое нашла? — вздохнул из-за прикрытой двери Марбери.

— Пойдем — покажу, — пропела Энн. — Брат Тимон украл бумаги из Большого зала!

Марбери стряхнул с себя сон и глубоко вздохнул. Крепко зажмурился и распахнул глаза, окончательно просыпаясь, затем вышел в коридор, закрыв за собой дверь.

Энн уже обогнала его. Она не оглядывалась. Марбери догнал ее на половине лестницы.

— Я видела при луне, как он выходил. Выждала. Поняла, что он ушел совсем и можно не бояться…

— При чем тут страх! Речь о приличиях! Как ты могла! Как ты посмела…

— А если он убийца, — резко шепнула Энн, приостановившись на ступеньке. — Тогда тоже бояться нечего?

Марбери потер лоб.

— Ты подслушивала Сполдинга.

— Трудно было его не услышать. Он все время вопит.

— Тимон не убийца.

— Пожалуйста, отец, — мягко сказала Энн. — Пойдем посмотрим, что я нашла. Может быть, ты сумеешь объяснить.

Марбери недолго разрывался между зовом постели и настояниями дочери. Он спустился вниз.

Энн бежала впереди. Глядя на нее, Марбери гадал, когда же она научится вести себя как взрослая женщина.

«Это моя вина, — говорил он себе. — Я не сумел заменить ей мать. А она с раннего детства старалась подражать мне. Что может быть хуже для англичанки, чем в девять лет обсуждать аргументы пуританства?»

Он старался не отставать, но Энн уже неслась по запутанным узким коридорам. Марбери успел увидеть, как она ворвалась в комнату Тимона.

Декан ускорил шаг. Когда он подошел к двери, Энн уже стояла на коленях у стола со свечой в руках и ковыряла пол.

— Энн, прекрати! Что ты делаешь?

Энн выковырнула одну плитку и поднесла свечу к углублению. В полу под камнем лежал отрывок рукописи.

— Рука Гаррисона, — протянул Марбери.

— Я случайно нашла, — заторопилась Энн. — Я стояла у стола, смотрела, нет ли там чего интересного для меня, и старалась вытянуться до роста брата Тимона. Встала на цыпочки и оступилась. Камень вывалился, и я увидела, что под ним.

Тимон встал на колени рядом с дочерью.

— Это работа Гаррисона.

Энн вскочила, прихватив с собой свечу. Страницы манускрипта скрыла тень. Энн уже стояла у кровати Тимона и шарила рукой под одеялом.

— Смотри! — выдохнула она.

Свеча осветила маленький деревянный ящичек.

— Что там? — промычал Марбери, подходя к ней. — И о чем только, господи, ты думала, когда рылась в постели мужчины?

— Я увидела бугор на одеяле, — оправдалась она.

— Ну?

— Что — ну?

— Что в ящике?

— Ни за что не догадаешься.

— Да поможет мне Христос, — тихо пробормотал он, взяв ящик в руки и открывая его.

Внутри лежала трубка и несколько флаконов. В нос ему ударил запах пережженных пряностей.

— Я проверила, — возбужденно объясняла Энн. — Во флаконах, по-моему, масло мускатного ореха. Это им он приправляет кушанья? А трубка зачем?

— Да… — Марбери уставился на содержимое ящичка. — Что бы это значило?

В темном коридоре за кругом света прозвучал хриплый голос:

— Позвольте мне объяснить?

Энн выронила свечу и, ахнув, упала на кровать. Марбери неловко попытался спрятать ящичек и приготовить кинжал.

Тимон стоял в раме двери, склонив голову, как призрак из мира теней.

37

— Вы бы подобрали свечу, Энн, — спокойно попросил Тимон. — У меня всего одно одеяло, и если оно обгорит…

— Брат, — выдавил из себя Марбери, роняя ящичек на кровать, где сидела Энн.

Та прерывисто дышала, но все же сумела между всхлипами отчетливо выговорить:

— Вы украли документ из Большого зала!

Тимон бросил короткий взгляд на вывернутый из пола камень.

— И еще, Энн, вы не могли бы подняться? Будучи связан обетом целибата, я чувствую себя неловко при виде женщины в моей постели.

Энн взметнулась с места, где спал Тимон. Ей оставалось только благодарить полумрак, скрывавший багровый румянец на щеках. Нагнувшись, она подхватила свечу и, осветив ящичек, резко спросила:

— Это что такое?

— Энн! — прикрикнул на нее Марбери.