Тайна «Красной Москвы»

— Матушка, для меня всегда этот запах — запах твоих духов, запах той большой любви, какая была между тобой и отцом. Когда стало понятно, что грядет трехсотлетие дома Романовых и надобно изготовить красивые подарки от нашей фабрики, мы с Эмилем всю голову сломали, что дарить Александре Федоровне. «Майскую розу», «Персидскую сирень», «Звонкий ландыш»? Потом все-таки решили смешать «Букет Шарлотты», как память о тебе.

Эмиль улыбнулся:

— Что ж ты не рассказываешь, какой флакон заказал?! Матушка, у меня чуть волосы на голове дыбом не встали! Это ж надо было такое придумать, просто форменный Лалик[5].

Александр вздохнул. Вечно брат его не понимает! Изготовленный по его собственному эскизу флакон был чудо как хорош. Отлитый из хрусталя в форме диковинного букета, он попал к искусным ювелирам, а те уж постарались на славу. Сирень была отделана мелкими аметистами, ландыш — бриллиантами, розы — глубокими насыщенными рубинами. Стебли стали зелеными. Правда, для их отделки пришлось использовать не изумруды, а малахит — так получался более естественный оттенок, не отвлекающий внимания от самих цветочных гроздей. Особенно удачный камень нашелся для корзинки — большой коньячный топаз, ювелиры просто вставили хрустальную корзинку в него, и мерцание стекла, слегка различимое сквозь дымчатый камень, действительно завораживало.