Тайна Кристин Фоллс

Квирк подался вперед так резко, что толкнул стол, и перчатки Сары сдвинулись, наехав друг на друга. «Они как живые, испуганно от него отпрянули и сжались в комок, — подумала Сара. — Словно невидимка руки заломил».

— Извини, у меня нет времени на молодого оболтуса, по которому сохнет Фиби. Желает за него выйти — как говорится, семь футов под килем, — раздраженно начал Квирк. Сара хотела возразить, но он предостерегающе поднял руку, тише, мол! — Впрочем, если попросишь поговорить с ней ради себя — не ради Мэла, твоего отца или кого-то еще, а ради себя самой — я поговорю.

Повисла такая тишина, что стало слышно, как в окно стучит дождь.

Сара со вздохом поднялась и взяла перчатки, прогнав своего невидимого наперсника.

— Что же, я попробовала, — с грустью проговорила она, вероятно, обращаясь к себе. — Спасибо за чай! — Две кружки так и стояли на столе, полные чуть заметно колышущейся серой жидкости со сморщенной пенкой. — Мне пора.

— Попроси меня!

Квирк не поднялся, он сидел чуть боком, прижав одну руку к спинке стула, другую — к залепленному жиром столу. Откуда в нем столько жестокости? Почему он вечно с ней играет?

— Сам знаешь, не могу.

— Почему?

В коротком смешке Сары звенело раздражение.

— Потому что я стану твоей должницей!

— Нет!

— Да! — выпалила Сара не менее категорично, чем Квирк. — Пожалуйста, поговори с Фиби, ради ее счастья.

— Нет, — решительно возразил Квирк, — только ради тебя.

Глава 16

Дело было в субботу. День понемногу уступал свои права вечеру, и Квирк гадал, не пора ли выбрать себе другой паб. Когда он нырнул в «Макгонагл» с поднятым воротником и зажатой под мышкой газетой, по улицам мел октябрьский суховей. Паб фактически пустовал, но едва Квирк устроился в кабинке, у окошка для подачи еды возник Дэви и протянул стакан виски. «Подарок от джентльмена в синем костюме», — он показал большим пальцем в сторону барной стойки. Квирк глянул за дверь и увидел его: костюм из блестящей синей ткани с металлическим отливом, очки в роговой оправе, черные волосы, зачесанные назад от выпуклого лба, массивный зад, с трудом умещающийся на табурете. Тип в синем перехватил взгляд Квирка, поднял стакан в безмолвном салюте и улыбнулся, обнажив нижние зубы. Лицо показалось знакомым, только откуда? Квирк отвернулся и, прижав ладони к коленям, уставился на свой стакан: вдруг виски сейчас закипит, польется через край, и кабинку заполонит едкий черный дым?

Минуту спустя в дверях появился тип в синем.

— Мистер Квирк? Моя фамилия Костиган. — Он протянул руку, и Квирк осторожно ее пожал. Ладонь оказалась чуть влажной, а пальцы — толстыми и грубыми. — Мы встречались у Гриффинов, на приеме в честь старшего судьи. Ну, когда объявили, что Его святейшество пожаловал ему графский титул.

Вы позволите? — он показал на место рядом с Квир-ком.

Вот так совпадение: Квирк как раз думал о Саре. Ее лицо, как бледный лик Офелии, затмевало газетные страницы с их путаными рассказами о страшных событиях: янки испытывают новую бомбу, больше и страшнее прежних, русские как обычно грозят своими ржавыми саблями. Квирк до сих пор гадал, зачем Сара явилась в больницу и что от него хотела. Люди вечно что-то у него просят и куда чаще такое, что он дать не может. Так вышло и с Сарой, и с Фиби, и даже с бедной Долли Моран: помочь им он не сумел.

Квирк часто вспоминал первое самостоятельное вскрытие. В то время он работал под началом государственного патологоанатома Торндайка, но старик понемногу впадал в слабоумие, и однажды Квирка срочно вызвали его заменить. Вскрывать пришлось тоже старика, крупного седовласого джентльмена, погибшего в аварии: машину, пассажиром которой он был, занесло на обледенелой дороге и швырнуло в овраг. В тот день дочь везла его в дом престарелых, оттуда как всегда забирала на выходные. Дочь, сама уже довольно пожилая, вела машину очень осторожно, но на обледеневшем участке не справилась с управлением. В результате дочь и ее машина отделались парой царапин, а старик умер на месте, «мгновенно», как написали в газетах. Квирк частенько размышлял, как такое «мгновение» воспринимают умирающие. Впрочем, того старика сгубил банальный сердечный приступ. В секционном зале помощник Квирка проворно, но без особых церемоний раздел труп, и из кармана жилета выпали красивые старинные часы «Элгин» с римскими цифрами и секундной стрелкой на дополнительном циферблате. Часы остановились в пять двадцать три, одновременно — Квирк ничуть не сомневался — с сердцем несчастного старика. Вероятно, когда умерла Делия, с ним самим случилось то же самое — чудесный прибор, который настраивал его на нужный лад и примирял с окружающими, вдруг остановился и ремонту не подлежал.